96 
— Да Массар это, черт тебя дери! — воскликнул Полуночник. — Что ты еще выдумал?
— А ты сам его узнал, этого Массара? — настаивал Адамберг. — Ты можешь поручиться, что это тот самый парень, который ушел из родной деревни двадцать лет назад?
— Черт, конечно, это он, по крайней мере я так думаю. Я помню Огюста еще мальчишкой. Немного неуклюжий, на лицо неказистый, волосы черные такие, как воронье крыло. Но не трус был и не бездельник.
— Да таких тысячи! Можешь поклясться, что это именно он?
Полуночник почесал ногу, призадумался.
— Ну, матерью, пожалуй, не поклянусь, — немного растерянно проговорил он. — А если я не поклянусь, значит, и никто в Сен-Викторе не сможет поклясться.
— Вот и я о том же, — подвел черту Адамберг. — Нет ни единого доказательства того, что Массар — это Массар.
— А где же тогда настоящий Массар? — нахмурившись, спросила Камилла.
— Исчез, улетел, испарился.
— Почему испарился?
— Потому что был похож на другого человека.
— Ты считаешь, что Падуэлл выдает себя за Массара? — изумился Солиман.
— Нет, — вздохнул Адамберг. — Падуэллу сейчас должно быть больше шестидесяти лет. Массар гораздо моложе. Сколько ему может быть лет, как ты считаешь, Полуночник?
— Ему сорок четыре года. Он родился той же ночью, что и малыш Люсьен.
— Я не спрашиваю тебя о реальном возрасте Массара. Я тебя спрашиваю, сколько лет можно дать человеку, который называет себя Массаром.
— Ага, сколько лет… — озадаченно пробормотал Полуночник, наморщив лоб. — Не больше сорока пяти, не меньше тридцати семи — тридцати восьми. Но никак не шестьдесят.
— Тут я с тобой согласен, — произнес Адамберг. — Массар явно не Джон Падуэлл.
— Тогда почему ты нам уже битый час о нем толкуешь? — спросил Солиман.
— Я так рассуждаю.
— Так не рассуждают. Это же противоречит здравому смыслу.
Полуночник ткнул Солимана своим посохом.
— Уважай старших, — напомнил он и обратился к комиссару: — И что ты собираешься делать, парень?
— Полиция решила опубликовать фотографию Массара и объявить его в розыск. Судья считает, что для этого имеются все основания. Завтра его физиономия будет во всех газетах.
— Прекрасно, — сказал Полуночник, довольно улыбаясь.
— Я говорил с Интерполом, — добавил Адамберг. — Попросил у них досье на Падуэлла. Мне пришлют его завтра.
— Да на кой оно тебе сдалось? — снова завелся Солиман. — Даже если техасец прикончил Элуэна, зачем ему было трогать Серно и Деги? А тем более мою мать.
— Не знаю, — признался Адамберг. — Что-то не сходится.
— Тогда почему ты уперся и не хочешь об этом забыть?
— Не знаю.
Солиман собрал посуду со стола, убрал ящик, табуреты, голубой тазик. Потом подхватил Полуночника под лопатки и под колени и отнес его в кузов, на кровать. Адамберг провел рукой по волосам Камиллы.
— Иди ко мне, — позвал он, немного помолчав.
— Я боюсь за твою руку, вдруг я сделаю тебе больно, — покачала головой Камилла. — Лучше спать порознь.
— Не лучше.
— Но так ведь совсем неплохо.
— Да, неплохо. Но и не хорошо.
— А если я действительно сделаю тебе больно?
— Нет, — сказал Адамберг, тряхнув головой. — Ты никогда не делала мне больно.
Камилла заколебалась, не в силах сделать выбор между покоем и хаосом.
— Ведь я тебя больше не любила, — тихо сказала она.
— Это временно.
XXXIII
На следующее утро тот же жандарм, что накануне привез Адамберга, заехал за ним и доставил в жандармерию Белькура; Адамберг пробыл два часа в камере, где провела ночь Сабрина Монж. Одиннадцатичасовым поездом прибыли Данглар и лейтенант Гюльвен, Адамберг передал им с рук на руки молодую женщину, надавав им множество никому не нужных инструкций. Впрочем, комиссар слепо доверял Данглару, считал его человеком в высшей степени деликатным и гораздо лучше умеющим обращаться с людьми, нежели он сам.
В полдень его отвезли в жандармерию Шаторужа: туда должно было прийти досье на Падуэлла. Тамошний аджюдан Фромантен, краснолицый и коренастый, полная противоположность Эмону, не желал помогать штатским, то есть криминальной полиции. Он полагал — и небезосновательно, — что комиссар Адамберг, находясь вне зоны своей компетенции и не представив никаких документов, подтверждающих его полномочия, не имеет права ему приказывать; впрочем, Адамберг делать этого и так не собирался. Просто он, как в Белькуре и в Буре, запросил определенную информацию и дал несколько советов.
96 
