116 
Он протянул ей руку. Очень крупная, тучная женщина. Огромный, бурно вздымающийся от пережитого волнения бюст так и выпирает из глубокого выреза красного шелкового платья. Рукава чуть не лопаются по швам. Вполне возможно, что она когда-то была хорошенькой, но теперь ее лицо обрюзгло и расплылось. Фасон платья безнадежно устарел, но ткань дорогая.
— Вам нельзя оставаться на солнце. Вы можете испортить этот нежный цвет лица.
Бианка залилась румянцем и взялась за протянутую руку. Жерару пришлось потрудиться, чтобы оторвать ее от земли. Стоя она оказалась выше его на два дюйма, а весила по крайней мере на шестьдесят фунтов больше. Он не отпустил ее руки, а мягко потянул за собой в тень. Потом скинул сюртук и галантно разложил его на траве.
— Прошу вас, садитесь, — сказал он с поклоном. — Вам надо отдохнуть и прийти в себя. Такая изящная молодая леди не должна пренебрегать своим здоровьем. — Он сделал шаг в сторону реки.
Бианка с удобством расположилась на сюртуке, но увидев, что Жерар удаляется от нее, воскликнула:
— Вы меня покидаете?
Он посмотрел на нее через плечо так, что не оставалось никаких сомнений: теперь, когда он нашел ее, он просто не в состоянии с ней расстаться.
Жерар остановился за кустами и вынул носовой платок, единственный шелковый носовой платок, оставшийся у Адели, с брюссельским кружевом и монограммой «АК» в углу. Он аккуратно подцепил нитку и потянул за нее, удалив "А" и оставив "К", потому что он теперь был Куртелен. Он спустился к реке, намочил платок и вернулся к Бланке.
— У вас небольшое пятно на щеке, — заботливо сказал он, опускаясь на колени рядом с ней. — Позвольте мне, — повторил он, когда она не ответила, взял ее за подбородок и легкими, ласкающими движениями стал оттирать грязь со щеки.
Бианка удивилась тому, что не испытывает отвращения и не боится его прикосновения. Ведь он же мужчина.
— Вы… вы запачкаете платок, — неуверенно пробормотала она.
Жерар улыбнулся.
— Что такое шелк по сравнению с кожей прекрасной женщины?
— Прекрасной? — Ее голубые глаза открылись так широко, как позволяли толстые щеки. — Меня давно уже не называли прекрасной.
— Не может быть, — изумился Жерар. — Я уверен, что ваш муж — а такая красивая женщина, разумеется, не может не быть замужем, — повторяет это вам по нескольку раз в день.
— Мой муж меня ненавидит, — угрюмо объявила Бианка.
Жерар с минуту обдумывал услышанное. Эта женщина хочет выговориться, она нуждается в слушателе. Он пожал плечами. Сегодня у него нет никаких дел, а из откровений одиноких женщин можно иногда извлечь немалую выгоду.
— А кто ваш муж?
— Клейтон Армстронг. У Жерара поднялась бровь.
— Хозяин этой плантации?
— Да, по крайней мере того, что от нее осталось. — Бианка тяжело вздохнула. — Он не занимается хозяйством именно потому, что ненавидит меня. Говорит, что не собирается убиваться ради того, чтобы я могла покупать себе безделушки.
— Безделушки? — решил подбодрить ее Жерар.
— Я не мотовка. Я покупаю лишь самое необходимое: несколько простых платьев, приличный выезд, новую мебель — словом, то, без чего не могут обходиться люди моего круга.
— Ваш муж — настоящий эгоист. Это просто позор. Бианка бросила полный ненависти взгляд на другой берег.
— Во всем виновата она. Если бы она бесстыдно не завлекла моего мужа, все было бы по-другому.
Жерар не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь.
— Но я думал, что Николь когда-то была женой мистера Армстронга…
— Была, но я не могла отказаться от того, что мне досталось с таким трудом. Я поставила ее на место.
Жерар огляделся по сторонам, взгляд его задержался на полях табака.
— Он что, и вправду состоятельный человек, этот Армстронг?
Бианка оживилась.
— Да, богат, вернее, был богат, если бы не запустил дела. У него прекрасный дом, правда слишком маленький.
— И Николь отказалась от всего этого? — пробормотал он, как бы размышляя вслух. Бианка покраснела от злости.
— Она и не думала отказываться, просто в этой игре победила я. Мы сыграли, и я выиграла, вот и все. Жерар почувствовал интерес.
— Прошу вас, расскажите мне об этом. Мне так хочется все узнать.
Он с напряженным вниманием слушал рассказ Бианки, поражаясь ее уму и чувствуя в ней родственную душу. Узнав, как она подкупила Эйба, чтобы тот похитил Николь, Жерар одобрительно рассмеялся, а хитрость, с помощью которой она заставила Клея поверить, будто он провел с ней ночь, вызвала в нем подлинное восхищение.
116 
