очень нудно 
96 
Морган тоже засмеялась. Его улыбка с ямочками на щеках была очень заразительна. Все еще улыбаясь, она обернулась посмотреть, что он там видит. И зажала рот рукой, чтобы не закричать. Она быстро встала и заслонила собой Адама. А он силился смотреть туда же из-за ее юбок.
На черно– белом пони величественно восседал индеец. Он был гонок и строен. Волосы, прямые и черные, закрывали уши и очень блестели на утреннем солнечном свете. Индеец был обнажен до пояса. На шее висел кожаный шнурок, а на нем -небольшой мешочек, расшитый черными и красными бусинками.
На ногах были мокасины с бахромой по бокам. Он как две капли воды походил на тех апачей, которые везли ее в Сан-Франциско.
Она спросила дрогнувшим голосом:
– Что тебе надо?
Индеец быстро спешился. Пристально разглядывая Морган и Адама, он шагнул вперед. Морган обернулась и, схватив на руки Адама, прижала его к груди. Он стал отбрыкиваться. Ему хотелось ходить, он вовсе не желал, чтобы его носили на руках. Морган прижала его к себе еще крепче.
– Уходи. Оставь нас.
Адам, насупившись, смотрел на мать, как будто хотел спросить: в чем дело?
– Я очень сожалею, что напугал вас. Позвольте представиться. Меня зовут Гордон Мэтьюз.
Морган вытаращила глаза. Голос у индейца был низкий и довольно мелодичный. Речь изысканная. Он тщательно произносил слова, особо подчеркивая окончания, что, как знала Морган, было несвойственно, например, жителям Кентукки.
Он внимательно за ней наблюдал, словно чего-то ожидал. Когда она еще крепче притиснула к себе Адама, Гордон пожал плечами и сел на берегу речушки.
– Да, – сказал он, – вы очень похожи на свои портреты. – При этом он улыбнулся, и она увидела ровные белые зубы. – Да, не надо мне было этого делать. Дядя Чарли всегда говорил, зачем я разыгрываю из себя индейца. Это можно рассматривать как хвастовство, правда?
– Хваст… – И Морган ослабила объятия, потому что Адам серьезно занялся отделкой ее костюма для верховой езды. И сконфузилась.
– Да, мне очень нравится эта роль, но я позволяю себе это очень редко. На ранчо люди не желают вспоминать, что я наполовину индеец. Поэтому я устраиваю маскарад изредка. Правда, очень много беспокойства доставляют волосы. Понимаете, у них есть склонность виться, поэтому приходиться их приглаживать с помощью лярда. Уверен, что мои предки отказались бы от меня за то, что я не употребляю жир буффало, но ведь мы – люди современные, не так ли?
Он помолчал.
– Морган, пожалуйста, сядьте рядом со мной. А то я вывихну себе шею, глядя на вас снизу вверх.
Морган отступила на шаг:
– Кто вы? И откуда знаете, как меня зовут?
Гордон вздохнул и встал.
– Нет, чтобы разыгрывать из себя индейца, надо быть в лучшей форме. – И он потер шею. А имя Гордона Мэтьюза ничего вам не говорит?
– Нет.
– Ваш отец никогда не упоминал обо мне в письмах?
– Мой отец? В письмах?
– Морган, ну пожалуйста. Ну не бойтесь вы меня. Я не причиню вам ни малейшего вреда. Позвольте мне взять Адама на руки, и мы спокойно погорим.
Морган вся изогнулась, только бы Адам был от него подальше.
– Вы не считаете этого нужным? Но смотрите, он испортит вам весь ваш костюм. Адам, смотри! – И он показал ему расшитый мешочек, и Адам потянулся к нему. Тогда Гордон, в свою очередь, протянул руки, и Адам шмыгнул к нему. Гордон подхватил решительного мальчишку.
– Еще год, и он вас перерастет, Морган. Ну давайте же сядем!
Гордон сел опять, снял с шеи мешочек и отдал его Адаму, который радостно заковылял прочь с долгожданным призом.
– Очень красивый молодой человек. Наверняка будет похож на своего отца. Сет – большой мужчина, не правда ли?
И Гордон обернулся, чтобы взглянуть на Морган.
– Знаете, а вы, когда хмуритесь, тоже очень похожи на отца. Ну хорошо, раз вы ничего не знаете, я вам расскажу. Дядя Чарли всегда говорил, что я часами хожу вокруг да около, прежде чем доберусь до сути дела. А мой отец все время повторял, что мое образование не в ладу с моим умом. И наверное, был прав. – Он грустно рассмеялся. – Я серьезно говорю, Морган. Пока вы не сядете, я не смогу вам объяснить, в чем дело. У меня действительно шея заболела.
Морган лихорадочно размышляла. Это все просто чушь какая-то. Выглядит, как индеец, один из тех грязных индейцев, что сопровождали Жака. Но говорит он, как образованный белый американец. И она села на берегу в нескольких шагах от него.
– Я – управляющий в «Трех коронах».
96 
