43 
— Это здесь?
— Да, — сказал Дэн. — Нужно отыскать место старой стоянки.
Очень дряхлый, сморщенный дед с седой щетиной на подбородке, одетый в грязный, некогда белый кусок полотна, сколотый на плече на манер римской тоги, вышел из-за хижины и повел нас назад по дороге, а потом влево, к очень удобной лагерной стоянке. Вид у бедняги был жалкий; после того как Старик и Дэн поговорили с ним, он с еще более жалким видом побрел прочь, чтобы привести проводников, чьи имена были записаны на клочке бумаги, — их рекомендовал один голландский охотник, большой приятель Дэна, побывавший здесь год назад.
Мы вынули из машины сиденья, чтобы воспользоваться ими вместо стола и скамеек, расстелили куртки в густой тени высокого дерева, позавтракали и выпили пива, а потом в ожидании грузовиков дремали или просто лежали с книгой. Еще до прибытия грузовиков вернулся дед с самым тощим, голодным и жалким представителем племени вандеробо, который все время стоял на одной ноге и скреб в затылке; он был вооружен луком, колчаном со стрелами и копьем. Когда мы стали расспрашивать, тот ли это проводник, чье имя у нас записано, дед сознался, что не тот, и, совсем уже сконфуженный, отправился за рекомендованными проводниками.
Когда мы проснулись, дед уже стоял рядом с двумя проводниками-профессионалами, с ног до головы одетыми в хаки, и еще с двумя жителями деревни, почти голыми. После долгих переговоров старший из двух проводников в защитных штанах показал бумагу, адресованную «всем заинтересованным лицам» и удостоверявшую, что податель сего хорошо знает местность, надежный человек и способный следопыт. Удостоверение было подписано каким-то охотником. Проводник в хаки назвал этого охотника «Бвана Симба» — «Истребитель Львов», — чем привел нас в бешенство.
— Должно быть, какой-нибудь проходимец, раз в жизни подстреливший льва, — сказал Старик.
— Скажите ему, что я — Бвана Физи, Истребитель Гиен, — попросил я Дэна. — Бвана Физи душит их голыми руками.
Дэн сказал туземцу что-то явно не то.
— Спросите, хотят ли они увидеть Бвану Жабу, отца всех жаб, и Маму Тзигги, повелительницу саранчи.
Дэн и не подумал переводить это проводникам. Разговор, видимо, шел о деньгах. После того как договорились насчет обычной поденной платы, Старик обещал им за каждого убитого куду по пятнадцать шиллингов.
— Вы хотите сказать — фунт, — возразил старший проводник.
— Я вижу, они себе цену знают, — заметил Старик. — Должен признаться, мне не очень-то по душе этот парень, несмотря на то, что пишет о нем «Бвана Симба».
Кстати, как мы потом узнали, Бвана Симба был прекрасный охотник и пользовался на побережье самой доброй славой.
— Будем тянуть жребий и поделим их между собой, — предложил Старик. — Каждому достанется один голый и один в штанах. Между прочим, я лично предпочитаю голых проводников.
Но когда мы предложили двум обладателям штанов и рекомендации выбрать себе по голому партнеру, обнаружилось, что из этой затеи ничего не выйдет. Главный горлопан, финансовый гений и, как выяснилось, не менее гениальный актер, который представлял в лицах, как Бвана Симба убил в последний раз куду, прервал свою пантомиму и заявил, что будет охотиться только с Абдуллой, коротеньким большеносым грамотеем: они, мол, всегда охотятся вместе, так как сам он не ходит по следу. Потом он возобновил пантомиму, в которой изображались Бвана Симба, еще один персонаж, именуемый «Бвана Доктор», и рогатые твари.
— В таком случае поделим их по-другому: двое голых следопытов или эти два ученых оксфордца, и будем тянуть жребий, — решил Старик.
— Мне противен этот кривляка, — сказал я.
— А может, он мастер своего дела. — Старик сказал это неуверенно. — Притом вы ведь и сами отличный следопыт. Дед уверяет, что два других — хорошие проводники.
— Покорно благодарю. Ну, жребий так жребий, черт с вами. Держите соломины.
Старик зажал в кулаке две соломинки.
— Кто вытащит длинную — берет Давида Гаррика и его приятеля, — объяснил он. — А кто короткую — двух голых молодцов.
— Хотите тянуть первым?
— Валяйте вы, — ответил Карл.
Я вытащил Давида Гаррика и Абдуллу.
— Эх, мне таки достался этот проклятый трагик.
— Ну, быть может, вы об этом не пожалеете, — утешил меня Карл.
— Хотите меняться?
— Нет. Но он может оказаться чистейшим золотом.
43 
