59 
Мы все вместе спустились к ручью, я помог Камау обвязать шины веревками вместо цепей, а старший, «Римлянин», и другие тем временем разгрузили машину и внесли самый тяжелый багаж на крутой берег. Мы с разгона проскочили ручей, подняв тучу брызг, потом, усердно подталкивая машину, одолели половину подъема, но тут машина застряла. Мы рубили кустарник, копали землю и наконец втащили машину наверх, но впереди было еще маисовое поле, и я не представлял себе, куда ехать дальше.
— Куда поедем? — спросил я пожилого Римлянина.
Гаррик перевел мой вопрос, но Римлянин ничего не понял, и на помощь Гаррику пришел Дед.
Римлянин указал влево, на сплошную изгородь у опушки леса.
— Но ведь машина там не пройдет.
— Лагерь, — ответил М'Кола, желая сказать, что мы станем там на ночлег.
— Плохое место, — возразил я.
— Лагерь, — твердо сказал М'Кола, и все закивали головами.
— Лагерь! Лагерь! — подхватил Дед.
— Там будет наш лагерь, — торжественно продекламировал Гаррик.
— Убирайся к черту, — беззлобно сказал я ему. Я пошел к изгороди вместе с Римлянином, без умолку говорившим что-то на непонятном мне языке. М'Кола последовал за мной, остальные погрузили вещи в машину и затем догнали нас. Я читал где-то, что близ покинутых туземных селений не следует разбивать лагерь из-за клещей и других паразитов, и, вспомнив это, решил во что бы то ни стало переменить место. Мы пролезли через пролом в изгороди и увидели за ней постройку из бревен и молодых деревьев, воткнутых в землю и переплетенных ветвями. Жилище это напоминало большой курятник. Римлянин указал рукой на дом, как бы приглашая нас располагаться здесь, и продолжал болтать.
— Клопы, — неодобрительно сказал я, обращаясь к М'Кола на суахили.
— Нет, — ответил он тоном, не допускающим возражений. — Никаких клопов!
— Злые клопы. Много клопов. Зараза.
— Нет клопов, — упорствовал он.
В конце концов М'Кола меня переспорил, и пока Римлянин говорил, — как я надеялся, что-то очень дельное, — подошла машина, остановилась под большим деревом шагах в пятидесяти от изгороди, и туземцы стали выгружать и переносить все необходимое для устройства лагеря. Мою палатку с брезентовым полом раскинули между деревом и «курятником», а я присел на бачок с бензином и завел с Римлянином, Дедом и Гарриком разговор об охоте. Камау и М'Кола тем временем разбивали лагерь, а вандеробо, разинув рот, стоял на одной ноге.
— Где были куду?
— Там. — И он указывает куда-то в сторону.
— Большие?
Римлянин растопыривает руки, чтобы показать, какие у них огромные рога, затем изливает на меня бурный поток красноречия.
При помощи словаря с трудом составляю фразу:
— Где же тот куду, за которым вы следили? Вместо ответа — длинная речь, смысл которой, по-видимому, сводится к тому, что они следили за всеми куду разом.
День уже клонился к вечеру, и небо заволокли тучи. Я вымок до пояса, носки мои пропитались жидкой грязью. Кроме того, я вспотел, толкая машину и работая лопатой.
— Когда начнем? — спросил я.
— Завтра, — ответил Гаррик, даже не потрудившись перевести мой вопрос Римлянину.
— Нет, — возразил я. — Сегодня!
— Завтра, — упорствовал Гаррик. — Сегодня поздно. До темноты один час. — И он указал на мои часы. Я порылся в словаре:
— Будем охотиться сегодня. Последний час — лучший час.
Но Гаррик находил, что куду слишком далеко и мы не успеем вернуться в лагерь. Все это он объяснил жестами, а вслух произнес только:
— Охота завтра.
— Бездельник, — сказал я по-английски. Римлянин и Дед стояли молча. Я ежился: солнце скрылось за тучами, и стало холодно, несмотря на духоту; которая наступила после дождя.
— Дед! — сказал я.
— Что, господин? — откликнулся он. Поспешно листая словарь, я сказал:
— Охота на куду сегодня. Последний час — лучший час. Куду близко?
— Может, и близко.
— Охота сейчас?
Они посовещались между собой.
— Охота завтра, — опять вмешался Гаррик.
— Заткни глотку, актер, — сказал я. — Послушай, Дед, — поохотимся немного сегодня?
— Да, — согласился он, и Римлянин тоже кивнул. — Только немного.
— Хорошо, — сказал я и пошел за сухой рубашкой, фуфайкой и носками.
— Охота сейчас, — сказал я М'Кола.
— Хорошо, — ответил он. — М'узури.
Переобувшись и надев все сухое и чистое, я блаженствовал, сидя на бачке с бензином и попивая разбавленное виски в ожидании Римлянина. Я предчувствовал, что сегодня непременно буду стрелять по куду, и пил для того, чтобы успокоиться. А еще для того, чтобы уберечься от простуды. А еще я пил виски просто так, потому что я его люблю, и хотя настроение у меня было превосходное, от виски оно становилось еще лучше.
59 
