22 
– До свидания, Хьюстон, – сказал Эден с едва заметной улыбкой.
– Ох уж эти женщины! – сказал Кейн ей в спину. – Только и делают, что отнимают время. Он догнал ее у дверей.
– Я немного вспылил, – признался он. – Просто не люблю, когда мне мешают работать. Привыкайте.
– Я бы не стала вас беспокоить, если бы это не было очень важно, – холодно ответила она.
– Хорошо. Пошли поговорим, – он кивнул в сторону пустой библиотеки. – Я бы предложил вам сесть, но единственные стулья, которые здесь есть, стоят у меня в спальне. Хотите подняться? – он вожделенно ухмыльнулся.
– Разумеется, нет. Я хотела поговорить с вами о том, серьезно ли вы настроены относительно предложения мне руки и сердца.
– Вы что, думаете, я бы тратил время на ухаживания, если б я относился к этому несерьезно?
– Ухаживания? – переспросила она. – Под ухаживанием вы, наверное, подразумеваете воскресное утро. Я бы хотела задать вам один вопрос, сэр. Вы когда-нибудь совершали убийство или нанимали кого-нибудь, чтобы убить человека?
Кейн открыл рот от удивления, его глаза гневно засверкали, но уже через несколько секунд он, казалось, даже развеселился.
– Нет, я в жизни никого не убивал. Что еще вы хотите обо мне знать?
– Все, что вы сочтете нужным мне рассказать, – серьезно ответила она.
– Да, в общем, нечего-то и рассказывать. Я вырос на конюшне у Джекоба Фентона, – он заиграл желваками. – Тот вышвырнул меня за то, что я крутился вокруг его дочери, и с тех пор я занимаюсь тем, что зарабатываю деньги. Я никого не убивал, не грабил, не надувал, ни разу не ударил женщину, только побил энное количество мужиков. Что-нибудь еще?
– Да. Делая мне предложение, вы сказали, что хотите чтобы я обставила ваш дом. А что мне делать с вами?
– Со мной? – усмехнувшись, он засунул большие пальцы рук у пустые петли для ремня у себя на брюках. – Я ничего не собираюсь от вас прятать, если вы это имеете в виду.
– Разумеется, я не имею в виду ничего из того, что подразумеваете вы, – чопорно ответила она. – Мистер Таггерт, – продолжила она, оглядывая его с ног до головы. – Я знаю мужчин, которые, работая на рудниках, одеваются лучше, чем вы. А ваша речь просто отвратительна, впрочем так же, как ваши манеры. Моя мама до смерти боится, что я выйду замуж за такого дикаря. А так как я не могу всю жизнь пугать собственную мать, вам придется кое-чему поучиться.
– Поучиться, – проговорил он, сузив глаза. – Чему вы можете меня научить?
– Как правильно одеваться, как нужно есть…
– Есть? Я много ем.
– Мистер Таггерт, вы все время упоминаете таких людей, как Вандербильт или Гульд. Скажите, вас когда-нибудь приглашали в дом к какой-нибудь из этих семей, когда там присутствовала дамы?
– Нет, но, – начал он, и вдруг отвел взгляд. – Было дело однажды, но там случайно разбилось несколько блюд.
– Понятно. Интересно, как вы представляете меня своей женой, управляющей таким роскошным домом, устраивающей приемы, тогда как вы сидите во главе стола и едите с ножа горох. Я почти уверена, что вы едите горох с ножа.
– Я вообще не ем гороха. Мужчине нужно мясо, и женщине не к чему лезть…
– До свидания, сэр, – она повернулась и успела сделать два шага, прежде чем он схватил ее за руку.
– Вы не пойдете за меня, если я не позволю вам учить меня?
– И одевать вас, и брить.
– Не терпится увидеть мое лицо, а? – ухмыльнулся он, но осекся, заметив, насколько Хьюстон была серьезна. – Сколько времени у меня есть, чтобы решить?
– Около десяти минут.. Он скорчил рожу.
– Откуда вы только знаете, как ведут дела? Я должен подумать.
Он подошел к окну и простоял там несколько минут.
– У меня к вам просьба, – сказал он, снова подойдя к ней. – Я знаю, что вы выходите за меня из-за моих денег, – он поднял руку, когда она стала возражать. – Нет смысла отрицать это. Разве вы б пошли за этакого дикаря, не будь у меня большого дома? Такая леди, как вы, и разговаривать бы не стала с конюхом. Что я хочу от вас, так это того, чтобы вы делали вид и говорили всем, что вы… – он опустил взгляд на паркетный пол. – Я бы хотел, чтобы люди думали, что вы, ну это, влюбились в меня, и что вы идете за меня не только потому, что сестра перебежала вам дорожку, а я оказался под рукой. Я хочу, чтобы даже ваша сестра, – это он произнес особенно выразительно, – думала, что вы без ума от меня, как я сказал всем в церкви. И я хочу, чтобы ваша мать тоже так думала. Я не хочу, чтоб она меня боялась.
22 
