очень нудно 
37 
— Как он ее только поднял?
— С его-то руками, — проговорила Джессика, мечтательно улыбаясь воспоминаниям, — Итан кашалота поднимет. Знаешь что, Алекс, — Джессика выпрямилась, — мне пару раз приходило на ум, что, может, Итан и есть Мститель. Они похожего сложения, высокие, сильные, оба симпатичные, и, по-моему, Итан ничего не боится. Вот в прошлом году он…
Алекс напряженно застыл на своем камне.
— Откуда ты знаешь, как выглядит Мститель? Последний раз, когда мы виделись, ты говорила, что ненавидишь его.
— И ненавижу, но я не слепая. У Итана хватило бы сил спуститься на одной руке по канату, как Мститель.
— Как и у доброй половины моряков в гавани. Может, Мститель, столь превозносимый тобой, один из них?
— Столь что? — Джессика взглянула в лицо Александра в неверном свете уходящего дня, — Алекс, ты что, ревнуешь?
— К кому, к Мстителю?
— Да нет, к Итану. Многие женщины в городе на него засматриваются. Пойми, когда ты за кем-нибудь ухаживаешь, то поневоле соревнуешься с Итаном. Ну а Итан, он не такой… я имею в виду, что у него…
Джессика старалась проявить тактичность, но это было крайне затруднительно, и она просто выразительно посмотрела на живот и парик Алекса.
Алекс ответил ей пристальным взглядом, затем опустил ресницы.
— Я хочу кое-что сказать тебе, Джессика. Я никому не рассказывал об этом в Уорбруке, даже отцу.. Только мой преданный слуга Николай знает. Видишь ли, когда мой корабль затонул вблизи итальянского берега, я заработал лихорадку. У меня был сильный жар, и я едва не умер.
Алекс взглянул на Джессику сквозь ресницы.
— В результате болезни некоторые мышцы тела у меня ослабели. — Он положил ладонь на живот. — Из-за лихорадки я не могу похудеть, не могу контролировать свои мускулы, они слишком слабы.
В первую минуту Джессика ничего не могла сказать. Острое чувство вины за все насмешки над Алексом охватило ее.
— А волосы? — спросила она.
— Волосы? О да, конечно я их также потерял. Парик прикрывает мой голый череп.
— Алекс, — прошептала Джессика, — мне действительно жаль. Я не знала. Наверное, ты и слабый такой из-за болезни. Поэтому ты не можешь ездить верхом или работать и даже ходить нормально.
— Да.
— Но твоя одежда. Может быть, если бы ты…
— Это единственное, что осталось. Отними у меня эти шелковые костюмы, и что будет? Жирный, лысый, бывший матрос с дряблым телом.
— Я… Может, ты и прав. Мне так жалко. Если бы только эти идиотки знали.
— Женщины?
— Те, к которым ты свататься ходишь. Если бы они знали, то наверняка одна-то уж нашлась, чтобы при муже сиделкой быть. А ты у Нельбы Мэсон был?
— Нельба Мэсон, — вздохнул Алекс. — Да рядом с ней и жаба красотка. У нее под этим ее носярой есть еще что-нибудь? Рот, скажем?
— Есть, только очень маленький и безгубый. Алекс, у ее отца две сотни акров пашни. Ладно, забудь про Нельбу. Кто-то из девушек обязательно польстится на твои деньги.
— Которые не могут сравниться с руками Итана.
— Точно подмечено. Но какая-нибудь за тебя пойдет.
— Вот, — неожиданно сказал Алекс. — Это для тебя.
Джессика приняла у него ларец, открыла и увидела внутри голубое платье из хлопка.
— Это мамино. Она едва надевала его. Совсем не ношенное.
— Алекс, я не могу это взять.
— Моя сестра вышла замуж за Питмана и дала ему власть над городом. Из-за Питмана появился Мститель и порвал твое платье, Элеонора мне рассказала, значит, я должен тебе платье.
— Но, Алекс…
Он накрыл ее руку ладонью.
— Пожалуйста, Джессика, возьми его. И я принес апельсины для детей. Они под платьем.
— Апельсины? — прошептала Джессика и вспомнила один случай из детства, когда она была маленькой девочкой. Ей всегда казалось, что Адам — самый замечательный из всех Монтгомери. Хотя он и был тогда всего лишь долговязым, длинноногим мальчишкой, Джессика хвостиком ходила за ним. Однажды, когда она спешила за Адамом по пристани, Джессика споткнулась и разбила коленку. Ей казалось, что Адам и имени ее никогда не знал, и, уж конечно, не замечал, как она семенит за ним по пятам. Но он повернулся, поднял Джессику, посадил на кнехт, осмотрел ее колено, потом улыбнулся и сказал: «Я буду ходить медленнее». Той ночью он прислал к ней Алекса с невероятной роскошью — ананасом, специально для Джессики.
— Джесс, — спросил Алекс, — ты в порядке? Она подняла на него взгляд и улыбнулась:
— В конце концов ты можешь все же стать Монтгомери.
37 
