очень нудно 
50 
Мэтт присел на траву рядом с ней и отметил, что кому-то придется косить траву на большой лужайке и мелких полянках, разбросанных по саду. Значит, пора подыскивать газонокосилку.
— Честно говоря, про то, чем занимается Шелби, в округе мало кто знает. Дробовик отпугивает людей. — Он заметил, что она хотела что-то сказать, но передумала и снова занялась рассадой. — Что вы сажаете?
— Клубнику. Купила усы у мистера Шелби. Вон там — ремонтантный сорт, а этот июньский.
— И в чем же разница? — удивился он.
Она не подняла головы.
— А вы догадайтесь.
Мэтт засмеялся.
— Сейчас попробую: ремонтантный дает ягоды весь сезон, а этот — только в июне. Верно, учитель?
— Совершенно верно. — Она переместилась к следующему ряду. — Опережая ваш вопрос, скажу еще, что для консервирования нужны ягоды, которые поспевают все сразу, чтобы заготавливать их большими партиями.
— Где же вы научились всему этому? — Он неопределенно махнул рукой в сторону дома.
— Знала с детства. Моя бабушка занималась консервированием в силу необходимости, а мне просто нравится.
Он ждал продолжения, не дождался и снова начал наблюдать за ней. В душевных состояниях Бейли он пока не разобрался, но понял, что ей не дают покоя мысли.
— Вайолет чем-то расстроила вас?
Бейли выпрямилась и отряхнула руки.
— Так, пора снова привыкать к провинциальным нравам… Значит, весь город уже знает, что я побывала у Вайолет Ханикатт?
— Можете не сомневаться. И если я правильно понимаю, вы ездили к ней не за травкой, хоть она и хороша. Лучшая из всех, что я когда-либо про… то есть о которых я слышал. — Мэтт смущенно улыбнулся и поспешил засунуть в рот последний кусок пудинга.
Бейли с улыбкой переместилась к следующему ряду, наклонилась и продолжала сажать клубнику.
— Вы знали, что в моем сарае когда-то повесился человек?
— Да, — тихо подтвердил Мэтт. — Но вы же не боитесь призраков, верно?
«И не собираетесь уехать отсюда?» — хотелось добавить ему, но он удержался.
— Не боюсь, — кивнула она, — но не перестаю думать об этом несчастном. Я хорошо понимаю его. Он любил эту землю и ее плоды, а потом, когда ее отняли… — Она вздохнула. — Бедный.
— Да, Кэлберн пережил немало трагедий.
— Мне уже все уши прожужжали вашей кэлбернской шестеркой.
— «Золотой шестеркой», — машинально поправил Мэтт.
— Во-от! — подхватила Бейли, обернувшись к нему. — Опять та же история.
— Вы о чем? — удивился он. — Что значит «опять»?
— Тон, которым вы это произнесли — неужели этих мальчишек причислили к лику святых? А в парикмахерской — нет, меня уже однажды поправили: в салоне красоты! — я думала, Опал обвинит меня в ереси только за то, что я не знала, что это за «Золотая шестерка». Эти мальчишки так важны для всего города?
Мэтт чуть было не выпалил: «Для меня — да», но опять сдержался.
— Местные жители стали подозрительными. Они опасаются чужаков, способных оклеветать город. Книгу о «Золотой шестерке» Кэлберн воспринял как оскорбление. Правда, распродавалась она плохо, но привлекла внимание критиков, и в Кэлберн хлынули туристы с расспросами.
— Жаль, но таких же результатов мог добиться любой, кто написал бы о трагедии.
— И да, и нет, — возразил Мэтт. — Это с какой стороны посмотреть. Жители Кэлберна по-прежнему считают «Золотую шестерку» славными ребятами, от которых отвернулась удача.
— А остальные?
— Уверены, что кто-то из мальчишек все подстроил. Но в чем бы ни заключалась истина, раньше они превращали в золото все, к чему прикасались, а после окончания школы удача изменила им. А может, им везло только в Кэлберне.
— Я думала, все они и дальше жили здесь.
— Жили, но не все: кое-кто уехал. Но летом 1968 года, когда Фрэнк убил свою жену и застрелился, все они были в городе.
— Люди знают, почему он это сделал?
— В общих чертах. За четыре года до этого он попал в аварию, его правую руку парализовало. Через три года он потерял работу, потом наконец устроился ночным сторожем, вроде бы все начало налаживаться, но…
— Вайолет говорила, что его жена была беременна.
— Да, так показало вскрытие. Все решили, что это был ребенок не от Фрэнка. Он был гордым человеком и, наверное, не стерпел унижения.
— Потому и застрелил ее, а потом покончил с собой?
На этот лишний вопрос он не ответил. Посмотрев на Бейли в упор, он спросил:
50 
