очень нудно 
32 
Ползу, делаю короткие перебежки от одного дома к другому, от одной траншеи к другой. Обиды на тех, кто на меня шикает, нет. Окоп – крепость солдата, и эта крепость поддерживается не только стенами, но и маскировкой.
Наконец добираюсь до КП полка. Подполковник М. И. Дубровин встретил меня радостно. Крепко обнял.
– Сейчас сообщу о тебе семьдесят четвертому, – сказал он.
Семьдесят четвертый – это командир дивизии полковник К. В. Сычев. Пока Дубровин звонит, я осматриваю землянку. В ней чисто, уютно. На топчане лежит гармошка. На столе букет свежих полевых цветов.
Исподволь наблюдаю за командиром полка. Он кажется мне совсем молодым. Впрочем, он и в самом деле молод. Михаилу Ильичу Дубровину шел двадцать седьмой год.
– Командир дивизии приглашает к себе.
По траншее выходим в балку, где нас ждет «виллис». Садимся и мчимся в сторону Лысогорки. Неподалеку рвется крупнокалиберный снаряд. Взлетают комья земли, и нас обдает горячей волной воздуха. Фашистские артиллеристы, очевидно, заметили машину.
– Держись, снайпер! – подмигивает мне Дубровин. – На передовой пули да мины, а здесь видишь какие чушки рвутся!
Обстреливаемый участок преодолеваем на большой скорости. Выезжаем на дорогу, по обеим сторонам которой зреет рожь-падалица. Повеяло чем-то мирным. Я отвык от такой обстановки. Замечаю группу солдат, которые шагают, не пригибаясь, по полю, что-то замеряют. Как это можно ходить в полный рост? По привычке определяю до них расстояние…
Мы на КП дивизии. Из соседнего помещения доносится басовитый голос. В приоткрытую дверь вижу высокого и полного полковника в полевой форме.
– Слушайте, командир дивизии о вас говорит, – кивнул в сторону двери Дубровин.
Действительно, комдив назвал мою фамилию.
– Вот сейчас он будет здесь. Солдат как солдат. Восемнадцать лет. Словом, юнец, а уничтожил роту гитлеровцев. Это ли не герой! Всем нам надо работать в полную силу, с какой воюют бойцы на передовой. Ясно?
«Ясно» означало конец совещания. Все шумно вышли из помещения и окружили нас. А я не мог прийти в себя от растерянности. Мне было не по себе от того, что меня так хвалили. И не кто-нибудь, а сам командир дивизии. Волновала и встреча с ним.
Но комдив оказался простым, приветливым человеком. Подойдя ко мне, он пожал мне руку и пригласил в землянку поужинать.
В землянке, обитой плащ-палатками, горела электрическая лампочка. Пахло донским чебрецом, который был разбросан по полу. Видно, командир дивизии любил запах полевых трав. На столе в алюминиевых тарелках стояла закуска: рыбные консервы, тушенка и редис с огурцами.
Навстречу нам поднялся начальник политотдела дивизии полковник Газис Лукманов – казах по национальности – с новеньким орденом Красного Знамени на груди. Рядом с ним стоял незнакомый мне генерал.
За ужином меня расспрашивали об «охоте» за гитлеровцами, о настроении бойцов, о поведении противника и о многом другом.
Наконец полковник Сычев встал из-за стола, и в эту минуту он показался мне особенно высоким и сильным.
– Это хорошо, что фашисты гнут голову. Бояться нас стали. Время! – сказал он со значительным ударением на этом слове. – Это им не сорок первый. Ну, спасибо, Дубровин, что растишь орлов. Снайпера представьте к награде.
Ночь я переспал в землянке командира дивизии, а утром меня одного (Дубровин уехал в полк сразу после ужина) подбросили на машине до Старой Ротовки, а оттуда я добрался до передовой.
В роте меня ждало печальное известие: тяжело ранен Алеша Адров, мой боевой друг, земляк и сверстник. Алешу у нас все любили. Он никогда не унывал, со всеми был приветлив. Его светлые, с голубинкой, глаза, казалось, излучали доброту и радость. Есть на свете люди, которых, увидев однажды, помнишь всю жизнь. К таким людям, несомненно, принадлежал и Алеша Адров, снайпер 528-го стрелкового полка.
– Растерял ты своих учеников. Ну что ж, на войне без потерь не обходится… А жаль! Добрые были хлопцы, – с грустью сказал мне Туз, когда я прибыл по его приказанию на КП батальона.
Я еще раз крепко задумался. Нет ли в чем моей вины? Ведь из строя выбыли многие. Да и оставшиеся ходили помеченные пулями или осколками. Меня судьба хранила, я и сам диву давался: в каких переплетах был, а остался жив!
Туз по-отцовски положил руки на мои плечи:
– Мы еще поживем, Петрушка. Для нас еще пуля не отлита на немецких заводах. А друзья твои дело сделали. Если бы все так воевали… Будем комплектовать новую команду снайперов.
32 
