35 
Голова почти не болела, как следовало бы ожидать, только немного мутило, а во рту было липко и горько. Посмотрев на часы, я убедился, что проспал около шести часов, то есть дело шло к ночи. Шесть часов – на неудобном жестком диванчике, свернувшись клубком… Хорошо, радикулита у меня никакого нету или остеохондроза, не разогнулся бы небось. На столе лежал револьвер, рядом – вылизанная Захаром банка из-под голубцов, раскрошенные куски хлеба, банка с огурцами… Пробежал таракан – опять вернулись, завоеватели, поперли откуда-то от соседей.
Водку я выпил почти всю, на дне плескалось граммов пятьдесят. Вздохнув, я одним махом проглотил остатки, стараясь не чувствовать вкуса, поискал чем закусить и просто запил из банки огуречным рассолом. Муть в голове сразу куда-то делась. Вот так, наверное, люди и входят в запой… Пойти в ванной прибраться, починить унитазную крышку? А, черт с ней. Потом. Там, кажется, отвалился держатель, придется новую покупать… На рынке вроде видал недавно, не такие они и дорогие… Вот черт, про что я опять думаю?! Тут такое, а я про седло для сральника…
В дверь позвонили. Я застыл с тяжелой двухлитровой банкой в руке.
Вот и милиция. Как они смогли – так быстро? Может, кто-то из урлы остался жив? Но откуда адрес?… Или прошли не шесть часов, а уже целые сутки?!!
Звонок забренчал снова, я поставил банку и осторожно подошел к двери. Заглянул в глазок.
Оказалось, что пришла Лорка. Не открыть я не мог.
– Привет, – сказала она, входя. – Что с тобой?
– А что? – буркнул я.
– Ты пьяный?! – спросила она, поморщившись.
– Ну, пил! – с вызовом сказал я. – А что?
– Да нет, ничего… – пожала плечами Лорка. – Можно мне пройти дальше?
– Проходи, – сказал я и только сейчас вспомнил, что так и не убрал со стола револьвер.
Но было поздно: Лорка его увидела. Взяла двумя пальцами за рукоятку, подняла, повертела… Положила обратно.
– Настоящий? – спросила она безразлично, как будто это давилка для чеснока.
– Да. А что?
Это «А что?» привязалось ко мне с самого начала и лезло в разговор буквально само по себе. Эх, не надо было водку допивать, меня снова накрыло опьянение. Угораздило же Лорку притащиться… Зачем она пришла?
– А чего на столе валяется?
– Забыл, – проворчал я. Выдвинул ящик стола и сгреб туда револьвер, к ложкам и вилкам. – А что?
– Странный ты сегодня, – сказала Лорка. – Ачтокаешь все время, словно и не с тобой разговариваю. А, понятно. Что, всю бутылку один выпил?
– Всю, – сказал я с противной гордостью. Помолчал и спросил: – А что?
Лорка хмыкнула и заглянула в свою сумку.
– Вот. – Она вынула пакет молока. – Как знала… Пей давай.
– Зачем? – не понял я.
– Снимает алкогольную интоксикацию. Хотя ты, надо заметить, достаточно хорошо выглядишь для человека, который в одиночку выпил целую бутылку водки. Молодой организм…
Я хотел ответить что-нибудь едкое на этот «молодой организм», но не нашелся. Отпилил ножом уголок пакета, попил молока. Мне почему-то сразу представилось, как оно там внутри сворачивается в плотные творожистые комки, и я еле подавил тошноту.
– И по какому поводу пьянка? – спросила Лорка все так же равнодушно.
– Я убил людей. Трех.
– Троих.
– Что?
– Правильно говорить «я убил троих людей», – сказала Лорка. Она выглядела совершенно спокойной.
– Ты что, не поняла? Или не веришь?
– Почему? Верю. Рано или поздно каждый человек убьет другого человека. К этому нужно относиться спокойнее, только вот не все умеют.
– В смысле?!
– Чтобы убить человека, не обязательно подойти и воткнуть ему в живот ножик, выстрелить в него из пистолета, задушить… Можно сказать что-то такое, от чего человек умрет – может, не сразу, через некоторое время, через годы, но исходным моментом будет именно это слово. Можно убить поступком, и тоже не сразу, – просто ты сделаешь так, что твой поступок будет первым звеном в цепочке событий, результатом которых будет чья-то смерть.
Я уставился на Лорку – она говорила совершенно серьезно, катая по столу хлебный шарик.
– Например, ты бросил на асфальте банановую шкурку. Человек – через час, два, три – поскользнулся, упал, стукнулся головой. Он даже не умер, забыл об этом падении, а через месяц или год снова где-то случайно стукнулся – и умер. Это самый простой пример, обычно все гораздо сложнее…
35 
