4

Настоящему рыбаку, верно, положено подниматься еще до зари, снасти снаряжать и иным образом священнодействовать, как одни только истинные жрецы рыбной ловли умеют. Рязанов же собирался на рыбалку не за добычей, а удовольствия для, потому встал довольно поздно (в доме еще спали), с удовольствием позавтракал, взял у мужика с уместным именем Карп загодя приготовленные удочки, жестянку со свежими навозными червями, желто бугрившимися в земле, и бутылку с лимонадом, так как утро выдалось жаркое.

– Сказали бы, барин, я б вам разом словил, – прогудел приземистый, широкогрудый Карп. – А то вон невыспамшись…

– Спасибо, братец, только я привык рано вставать, – сказал Рязанов, подумав про себя, что для мужика это вовсе и не рано, он небось сто дел успел переделать.

Следуя указаниям Армалинского, он разместился на высоком песчаном берегу, где множество выступов образовывали словно бы сиденья. Тут был небольшой омуток, где, по разумению Ивана Ивановича, обязательно должна стоять рыба. Насадив червей на крючки, он установил две удочки на ивовые рогульки, а третью взял в руки и поудобнее устроился на одном из выступов.

Над рекою стоял легкий туман, вокруг пищали на диво редкие, как и обещал «рамоли», комары. Напротив из зарослей камыша выплыла ондатра и величаво проследовала по течению, держа над водою усатую, как у водяного, морду. Рязанов подобрал глиняный комок и, мальчишествуя, бросил ей вслед.

Примерно через четверть часа он уже поймал двух окуньков размером с ладонь. Третий, чуть крупнее, затрепыхался, сорвался и, плюхнувшись в воду, исчез из виду.

– Черт тебя забери! – весело выругался Иван Иванович.

И едва ли не за спиною его сказали:

– Для чего же поминать лишний раз черта, пусть даже в такое солнечное утро?!

С берега, раздвигая молодую ивовую поросль, спускался арап Моисей. Иван Иванович вначале даже не поверил, что это говорит именно он, и нелепо завертел головою, ища, кто же сказал, но арап продолжал:

– Послушайте, господин Рязанов, я знаю, что у вас при себе револьвер; не вздумайте им воспользоваться, потому что, во-первых, не успеете этого сделать, а во-вторых, у вас нет в том нужды. Я вам не враг, я только хочу поговорить с вами.

– Стало быть, вы говорите по-русски.

– Когда могу это себе позволить. Я говорю также еще на трех языках и с трудом удержался, чтобы не рассмеяться, когда вы вчера обратились ко мне на латыни. Признаться, меня даже подмывало ответить…

– С моей лишенной живости латынью у нас бы не вышло содержательной беседы, – сухо сказал Рязанов.

Удочку мягко потянуло из рук.

– У вас клюет, – заметил арап.

– Оставим это. – Рязанов положил удочку на песок. – Если вы мне открылись, стало быть, тому есть причина.

Вчера я подслушал ваш разговор с Армалинским и понял, что это мой единственный шанс. Старик считает меня безумцем – и пусть считает, так удобнее, ибо мне он все равно не помощник. Вы же, как я понимаю, государственный чиновник, притом не простой полицейский. Я прав?

– Отчасти.

Арап спустился еще ниже и сел рядом с Рязановым.

– Что вы подразумевали, когда сказали, что я не успею воспользоваться револьвером? – спросил Иван Иванович.

Он расслабился – от арапа не исходило никакой опасности, более того, он сам искал помощи и разговора с Рязановым, а не этого ли хотел Рязанов?

– Мой хозяин – будем называть его привычным вам именем де Гурси – нанял меня прежде всего как телохранителя, хотя я был также его секретарем. Я умею убивать людей как голыми руками, так и при помощи различных предметов, на первый взгляд для столь страшной цели совершенно не подходящих. Если бы вы решились стрелять в меня, я, конечно, не причинил бы вам особого вреда, но лишил бы вас возможности двигаться. Этой наукой я владею в совершенстве, господин Рязанов. Хотите проверить?

  49