203 
Часто в разгар перестрелки, когда местность служила хорошим укрытием, он подавал сигналы своим, и те в мгновение ока рассеивались в различных направлениях. Наши пытались преследовать проворных горцев, но из этого получалось лишь повторение истории про Горациев и Куриациев; разбойники внезапно возвращались, каждый бросался на своего усталого и запыхавшегося противника, и прежде чем солдат успевал опомниться, его настигала пуля или удар кинжала. Если же разбойник попадал на стойкого и храброго солдата, то исчезал опять, и какой черт догонит в горах калабринца?
Такконе был самим жестоким и бесстрашным в своей шайке, и этому он был обязан авторитетом у товарищей; рядом с полудикими разбойниками должность капитана никогда не кажется незаслуженной; тот достоин командовать, кому довелось командовать в горах.
Кроме того, он был самым быстрым бегуном в шайке. Говорили, что быстроногий Ахилл Гомера передал ему свою золотую хламиду или Меркурий приклеил к его пяткам крылья, которые носили его с вестью к Юпитеру. Казалось, он перелетает с места на место; он был подобен ветру, молнии.
Однажды наши солдаты сильно наседали на него в лесу, в котором он, казалось, был склонен к долгому сопротивлению. Тогда он воспользовался темнотой и исчез как призрак, а его люди так же рассеялись. На следующий день он уже был у стен Потенцы, добравшись по тропам, считавшимся доселе доступными только диким козам и сернам.
Учтите, дорогой граф, что Потенца — это вам не деревня и не крепость, а город с населением в восемь-девять тысяч человек. Увидев разбойников, которые словно с луны свалились, и услышав имя Такконе, все восемь или девять тысяч жителей заперлись в домах, закрыли все окна, и не думая о сопротивлении.
Тем временем король Такконе — так он называл себя, пока не получил прозвище Палач, — отправил в город глашатая с объявлением, что всем властям, гражданским, религиозным и военным, под страхом смерти и сожжения их жилищ, приказано немедленно явиться к нему.
Через час можно было наблюдать странное зрелище: священники, затем старосты, а за ними и простые жители прибывали один за другим к главарю разбойников, чтобы выразить ему свое почтение: они на коленях и со сложенными руками просили у него милости. Некоторое время Такконе наслаждался их унижением, затем с великодушием Александра, захватившего в плен семью царя Дария:
— Поднимитесь с колен, несчастные, — сказал он им, — вы не стоите моего гнева; горе вам, если бы я встретил вас в другие времена, но сейчас я победил своих врагов с помощью Пресвятой Девы Марии, и мое сердце открыто и полно сострадания и жалости; сегодня — день победы и праздника для всех достойных людей, и у меня нет никакого желания мараться в вашей крови, хотя ваши недостойные мысли и чувства толкают меня на кровопролитие. Но не стоит обольщаться, вы отнюдь не свободны; с этого дня в наказание за то, что восстали против своего короля и отреклись от своего бога, вам надлежит в назначенное время выплачивать налог, с которым вас ознакомит мой секретарь. Поднимайтесь же и пошлите вестовых в город, чтобы приготовились к торжествам, достойным моей победы. Вы все, кто здесь находится, будете сопровождать меня, распевая мне хвалу, до самого собора, в котором святой отец споет мне «Те Deum», чтобы возблагодарить Всевышнего за победу нашей армии. А теперь вставайте — и в путь.
Люди в один голос с разбойниками распевали священные гимны, держа в руках оливковые ветви, а Такконе верхом на лошади, увешанной колокольчиками и перьями, украшенной попоной, поскакал по направлению к собору, распевая «Те Deum». После того как налог был выплачен, шайка покинула город, унося с собой добычу более дорогую, чем золото. Вступая в город, триумфатор с высоко поднятой головой бросал взгляды на окна и двери домов, словно надеялся в глубине жилищ найти что-то для себя.
Женщины, жадные на любые зрелища, с живейшим любопытством рассматривали его.
Одна юная особа осторожно отодвинула край портьеры и показала свое прелестное невинное лицо. Разбойник придержал коня и остановил свой взор на девушке: он нашел то, что искал.
Девушка, словно понимая, что погибла, отступила в глубь комнаты и в ужасе закрыла лицо руками.
Такконе что-то тихо сказал двоим своим присным, и те вошли в дом.
У выхода из церкви Такконе ждал старик — это был дед той самой девушки; отец у нее давно умер. Старик предложил Такконе любую сумму, чтобы он не трогал девушку.
203 
