очень нудно 
40 
Отдельные признаки, на основании которых проводится это сходство, Спитта (впрочем, также и Мори) перечисляет следующим образом:
1. исчезновение самосознания, вследствие этого – несознание состояния как такового, то есть невозможность удивления, отсутствие морального сознания;
2. изменение восприимчивости органов чувств, а именно: понижение в сновидении и в общем чрезвычайное повышение при душевном расстройстве.
3. Соединение представлений между собою исключительно по законам ассоциаций и репродукций, то есть автоматическое образование рядов; отсюда – непропорциональность отношений между представлениями (преувеличения, фантазмы) и вытекающее из всего этого изменение (превращение) личности, а иногда и свойств характера (извращения)».
Радешток добавляет еще сюда аналогии в материале: «В сфере слуха, зрения и общего чувства наблюдается большинство галлюцинаций и иллюзий. Наименьшее число элементов дают, как в сновидении, чувства обоняния и вкуса. У больного, как и у спящего, появляется воспоминание о далеком прошлом; то, что бодрствующему и здоровому кажется давно забытым, о том вспоминает спящий и больной». Аналогия сновидения и психоза приобретает свое полное значение тем, что она, точно семейное сходство, простирается вплоть до мимики и до мельчайших деталей выражения лица.
«Страдающему физическими и душевными болезнями сновидение открывает то, что недоступно ему в действительности: хорошее самочувствие и счастье; так и душевнобольному рисуются светлые картины счастья, величия и богатства. Мнимое обладание благами и мнимое осуществление желаний, отказ от которых послужил психологическим базисом безумия, образует зачастую главное содержание делирия. Женщина, потерявшая дорогого ей ребенка, полна материнских радостей; человек, переживший разорение, считает себя страшно богатым; обманутая девушка чувствует нежную любовь».
(В этом месте Радешток излагает вкратце мысль Гризингера (с. 111), который видит в осуществлении желаний элемент, общий сновидению и психозу. Мои собственные наблюдения показали мне, что именно здесь следует искать ключ к психологической теории сновидения и психоза).
«Причудливые комбинации мыслей и слабость суждения, главным образом, характеризуют сновидение и безумие. Переоценка собственной духовной деятельности, кажущейся абсурдной трезвому рассудку, встречается как там, так и здесь; поспешной смене представлений в сновидении соответствует скачка идей в психозе. У того и другого отсутствует понятие времени. Расщепление личности в сновидении, разделяющее, например, собственное познание на два лица, из которых другое исправляет собственное „я“, совершенно равноценно известному расщеплению личности при галлюцинаторной паранойе. Спящий тоже слышит свои собственные мысли, произносимые чужим голосом. Даже для постоянных бредовых идей имеется аналогия в стереотипно повторяющихся патологических сновидениях (reve obsedant). После выздоровления больные говорят нередко, что болезнь казалась им все время тяжелым сном; они рассказывают даже, что во время болезни им казалось, что им что-то снится, точно так, как это бывает в состоянии сна.»
После этого не следует удивляться тому, что Радешток резюмирует свое мнение и мнение других авторов в том смысле, что «безумие, анормальное болезненное явление следует считать повышением периодически повторяющегося нормального состояния сновидения» (с. 228).
Еще глубже, быть может, чем это возможно при помощи этого анализа, Краусс пытался обосновать сродство сновидения и безумия этиологически (вернее, сходством возбудительных источников). Общим для обоих элементов, по его мнению, как мы уже слышали, является органически обусловленное ощущение, общее чувство, проистекающее из ощущений всех органов (ср. Пейсе у Мори с. 52).
Обширное, простирающееся вплоть до характерных деталей, совпадение сновидения и душевного расстройства относится к наиболее прочным устоям медицинской теории сновидения, согласно которой сновидение является бесполезным процессом и проявлением пониженной душевной деятельности. Нельзя, однако, ожидать законченного толкования сновидения от исследования душевных расстройств; ведь и так уже известно, в каком неудовлетворительном состоянии находятся наши познания относительно последних. Вероятно, однако, что измененное понимание сновидения должно будет обусловить и наши воззрения относительно внутреннего механизма душевного расстройства. Поэтому мы имеем право сказать, что, пытаясь разрешить загадку сновидения, мы стремимся также разъяснить тайну психозов.
40 
