169 
– Ты опять начинаешь говорить об этой несчастной женщине? Она же при смерти! Неужто ты не видишь?
– Она хочет выдать меня замуж за другого.
– Да нет же, – спокойно ответил Талис. – Это не правда. Ты просто кое-чего не знаешь…
– Талис, ну не будь ты слеп и глух ко всему, что творится вокруг тебя! Это ты кое-чего не знаешь, а не я! Пожалуйста, пусть твоя гордость не встает между нами. Давай поженимся прямо сегодня, сейчас. Если я буду не девственницей, тогда нас уже ничто не разлучит.
Понимающе улыбаясь, Талис потрепал ее по щеке:
– Так вот ты опять о чем, что же ее светлость моя матушка такого сказала, что ты решила, что она тебя выдает за другого? А может, она ничего и не говорила? Мне кажется, ты опять ведешь к тому же. Сейчас опять дверь захлопнется снаружи? И мне опять придется выбираться через крышу?
Но лицо Калли оставалось серьезным.
– Она сказала это не просто так. Она мне показала этого мужчину.
– Она это сказала просто, чтобы тебя поддеть. Она планирует, что мы… Нет, я тебе не могу сказать. Я поклялся Богу.
– Ты ей клялся, а не Богу! – закричала Калли, и даже ей самой показалось, что в ее тоне была ревность.
– Нет, – серьезно ответил Талис. – Ты не знаешь, как это было. Я положил руку на Библию. Это для меня дело чести. Я должен…
– Тебя обманули, – крикнула Калли ему в лицо, и ее гнев на него вырвался наружу. Ну, почему же он ее не слушает? – Нас обоих обманули. Им до нас нет никакого дела, их интересует только собственная выгода. Они заставили тебя действовать против самого себя.
– В гневе ты сама не понимаешь, что говоришь. Ты ведь говоришь о людях, которые для меня – отец и мать.
– Ты в это и сам не веришь. Джон Хедли – мой отец, а эта женщина – моя мать. Неужели ты сам не видишь?
Талис смотрел на нее в растерянности. Он знал, что что-то очень плохо, но не мог понять что. Его не очень сильно удивило утверждение, что леди Алида ему не мать. Кто бы она ни была, это была одинокая женщина, и она обещала ему, что если он побудет ее сыном в оставшийся ей срок, она щедро наградит его потом. И все это будет наградой Калли, если только Капли потерпит еще немного. Как ему хотелось рассказать Калли все, чего он желал, о чем он думал, что он планировал Но он не мог ей это сказать. Ему оставалось только попробовать ее как-то успокоить. Все в конце концов будет хорошо, если она ему поверит. Как она только может в нем сомневаться?
– Калли, что с тобой случилось? Ты же когда-то была такая милая, такая любящая, такая… такая хорошая. А теперь ты стала…
Калли была в отчаянии оттого, что он ничего не понимал. Она борется за свою жизнь!
– Да, когда-то я любила, когда-то любили меня. Но теперь, попав в этот дом, я люблю, но в ответ не получаю ничего. На тебя они молятся, а меня топчут, надо мной издеваются, смеются, унижают меня. И тебе на меня наплевать.
– Ты не права! Ты ничего не знаешь. Если бы ты знала, что я сделал, чтобы мы были вместе! – Он чувствовал, как с каждым словом обижается все больше и удаляется от нее. Как она могла вообразить, что ему на нее наплевать? Как она может не понимать, что он всегда живет лишь для нее!
Разве она не поняла, что все, что он делал для Алиды, было в конце концов для нее, для Калли?
– А что ты сделал? Скажи, пожалуйста. Я жду. Ты должен мне сказать, что ты такого делал, когда бегал за леди Фрэнсис, как мальчик на побегушках. И ты мне должен сказать, почему ты… – Ее голос упал:
– Почему ты не предлагал мне выйти за тебя замуж.
Талис понимал, что ему придется ее обидеть, но лучше ее обидеть, чем нарушить клятвы леди Алиде и совсем лишиться будущего. Он видел своими глазами поместье Пенимэн, и больше всего ему хотелось преподнести это поместье Калли, жить там с ней и с их общими детьми.
– Я не могу тебе сказать, – ответил он, от всей души надеясь, что она ему поверит.
– Все так, как я и думала, – произнесла Калли. – Твоя гордость и эта твоя проклятая честь – они для тебя все, а я для тебя – ничто! – Она отвернулась.
– Калли! – Он схватил ее за руку. – Я люблю тебя. Ты для меня значишь больше всего на свете. Конечно, ты должна знать, как я безумно хочу тебя! Так, как мужчина хочет женщину! Ты должна знать, как мне тяжело было в тот раз, когда ты… Когда ты появилась передо мной обнаженной. И должна знать, что я просто умираю от желания тебя.
Она резко повернулась к нему, и ее волосы разлетелись в разные стороны, как будто она хотела его ударить:
– Так чтоб ты меня всегда любил и хотел, но никогда не имел! – воскликнула она с силой, и ее слова прозвучали, как проклятие.
169 
