Последние отзывы

  259  

Затем, отведя Орильи в сторону, он сказал ему следующее:

– Ты останешься здесь. Эта женщина не может нас сопровождать, к тому же я достаточно хорошо знаю этих Жуаезов: сопровождая меня, он не осмелится взять с собой любовницу. Мы едем не на бал и помчимся так быстро, что дама выбьется из сил.

– Куда направляется монсеньер?

– Во Францию. Кажется, тут мои дела обстоят совсем скверно.

– Но куда именно? Не думает ли монсеньер, что возвращаться сейчас ко двору было бы неосторожно?

– Конечно, и, вероятнее всего, я остановлюсь в одном из своих поместий, например в Шато-Тьерри.

– Ваше высочество это твердо решили?

– Да, Шато-Тьерри место удобное во всех отношениях. Это на приличном расстоянии от Парижа – двадцать четыре лье. Там я понаблюдаю за господами Гизами, которые половину года проводят в Суассоне, следовательно, в Шато-Тьерри ты мне и привезешь прекрасную незнакомку.

– Но, монсеньер, она, может быть, и не даст себя привезти.

– Да ты спятил? Ведь меня в Шато-Тьерри сопровождает дю Бушаж, а она следует за ним, так что, напротив, все это произойдет само собой.

– Но ведь она может захотеть отправиться куда-нибудь совсем в ином направлении, если заметит, что я склонен везти ее к вам.

– Не ко мне ты ее повезешь, а к графу дю Бушажу, – повторяю тебе. Ты что, спятил? Честное слово, можно подумать, что ты впервые помогаешь мне в таких проделках! Есть у тебя деньги?

– Два свертка червонцев, которые ваше высочество дали мне при выезде из лагеря в польдерах.

– Так действуй смело и всеми возможными способами, понимаешь, всеми, добейся того, чтобы прекрасная незнакомка очутилась в Шато-Тьерри. Пожалуй, приглядевшись поближе, я ее узнаю.

– А слугу тоже привезти?

– Да, если он не будет тебе помехой.

– А если будет?

– Поступи с ним как с камнем, который встретился бы тебе на пути: брось его в канаву.

– Слушаюсь, монсеньер.

Пока гнусные заговорщики строили свои козни, дю Бушаж поднялся наверх и разбудил Реми. Тот условным, известным только ему и Диане образом постучал в дверь, и молодая женщина отперла ее.

Позади Реми она увидела дю Бушажа.

– Добрый вечер, сударь, – произнесла она с улыбкой, давным-давно уже не появлявшейся у нее на лице.

– Простите меня, сударыня, – торопливо сказал граф, – я пришел не докучать вам, а проститься с вами.

– Проститься? Вы уезжаете, господин граф?

– Да, сударыня, во Францию.

– И вы нас оставляете?

– Я вынужден так поступить, сударыня. Прежде всего я должен повиноваться принцу королевского дома.

– Принцу? Здесь есть принц? – спросил Реми.

– Какому принцу? – проговорила Диана, бледнея.

– Герцогу Анжуйскому, которого все считали погибшим. Он чудом спасся и присоединился к нам.

У Дианы вырвался пронзительный крик, а Реми побледнел как смерть.

– Повторите, – пробормотала Диана, – что монсеньер герцог Анжуйский жив, что он здесь.

– Если бы его здесь не было, сударыня, и если бы он не приказал мне сопровождать его, я бы проводил вас в монастырь, куда, как вы сообщили мне, вы собираетесь удалиться.

– Да, да, – сказал Реми, – в монастырь, сударыня, в монастырь.

И он прижал палец к губам. Диана едва заметно кивнула головой, и Реми стало ясно, что она его поняла.

– Я тем охотнее проводил бы вас, сударыня, что боюсь, как бы люди герцога не стали вам докучать.

– Почему?

– Да, я имею все основания считать, что ему известно о присутствии женщины в этом доме, и он, наверное, думает, что эта женщина – моя приятельница.

– Что заставляет вас так думать?

– Наш юный офицер онисцев видел, как он приставлял к стене лестницу и смотрел в ваше окно.

– О, – вскричала Диана. – Боже мой! Боже мой!

– Успокойтесь, сударыня. Офицер слышал, как он сказал своему спутнику, что не знает вас.

– Все равно, все равно, – твердила Диана, глядя на Реми.

– Все будет, как вы пожелаете, сударыня, все, – сказал Реми, и лицо его приняло выражение непоколебимой решимости.

– Не волнуйтесь, сударыня, – продолжал Анри, – герцог сию минуту уезжает. Через четверть часа вы останетесь одни и будете совершенно свободны. Итак, разрешите мне почтительнейше проститься и еще раз уверить вас, что до последнего дыхания мое сердце будет биться только для вас. Прощайте, сударыня, прощайте!

  259