Последние отзывы

Содержание

Шрифт

Запомнить

– А что я должен сказать камердинеру его величества?

– Вы скажете, что посланы к нему Тенью.

– Какой Тенью?

– Любопытство – большой недостаток, брат мой.

– Простите.

– Итак, вы скажете, что посланы Тенью.

– Так точно.

– И что пришли за письмом.

– Каким письмом?

– Опять!

– Ах да, правда.

– Достопочтеннейший, – сказал Шико, обращаясь к Горанфло, – прежний Панург был мне определенно больше по сердцу.

– Это все, что я должен делать?

– Вы добавите, что Тень будет ожидать письма, потихоньку следуя по Шарантонской дороге.

– И я должен нагнать вас на этой дороге?

– Совершенно верно.

Панург направился к двери и приподнял портьеру; Шико показалось, что при этом движении брата Панурга обнаружилось, что за портьерой кто-то подслушивал.

Впрочем, она очень быстро опустилась, и Шико не смог бы поручиться, что принятое им за действительность не было обманом зрения. Однако изощренный ум Шико внушал ему почти полную уверенность в том, что подслушивал брат Борроме.

«А, ты подслушиваешь, – подумал он, – тем лучше, тогда я буду нарочно говорить так, чтобы тебе было слышно».

– Значит, – сказал Горанфло, – король оказал вам честь, возложив на вас миссию?

– Да, и притом конфиденциальную.

– Политического характера, я полагаю?

– Я тоже так полагаю.

– Как, вы не знаете толком, какая миссия на вас возложена?

– Я знаю, что должен отвезти письмо, вот и все.

– Это, наверно, государственная тайна?

– Думаю, что да.

– И вы даже не подозреваете какая?

– Мы ведь совсем одни, не так ли? И я могу сказать, что по этому поводу думаю?

– Говорите. Я нем, как могила.

– Так вот, король наконец-то решил оказать помощь герцогу Анжуйскому.

– Вот как?

– Да. Сегодня ночью с этой целью должен был выехать господин де Жуаез.

– Ну, а вы, друг мой?

– Я еду в сторону Испании.

– А каким способом?

– Ну, так, как мы путешествовали в свое время: пешком, верхом, в повозке – как придется.

– Жак будет вам приятным спутником, вы хорошо сделали, что попросили меня отпустить его с вами, он, чертенок, владеет латынью.

– Должен признаться, мне он очень понравился.

– Этого было бы достаточно для того, чтобы я его отпустил. Но я думаю, что он, сверх того, окажется для вас отличным помощником на случай какой-нибудь стычки.

– Благодарю, дорогой друг. Теперь, кажется, мне остается только проститься с вами.

– Прощайте!

– Что вы делаете?

– Намереваюсь дать вам пастырское благословение.

– Ну вот еще, – сказал Шико, – между нами двумя это ни к чему.

– Вы правы, – ответил Горанфло, – это хорошо для чужих.

И друзья нежно расцеловались.

– Жак! – крикнул настоятель. – Жак!

Между портьерами просунулась кунья мордочка Панурга.

– Как! Вы еще не отправились? – вскричал Шико.

– Простите, сударь.

– Отправляйтесь скорее, – сказал Горанфло. – Господин Брике торопится. Где Жак?

В свою очередь, появился брат Борроме с самой слащавой улыбкой на устах.

– Брат Жак! – повторил настоятель.

– Брат Жак ушел, – сказал казначей.

– Как так ушел! – вскричал Шико.

– Разве вы не просили, сударь, чтобы кто-нибудь отправился в Лувр?

– Но я же посылал Панурга, – сказал Горанфло.

– И дурень же я! А мне послышалось, что вы поручили это Жаку, – сказал Борроме, хлопнув себя по лбу.

Шико нахмурился. Но раскаянье Борроме было, по всей видимости, столь искренним, что упрекать его было бы просто жестоко.

– Придется мне подождать, – сказал он, – пока Жак вернется.

Борроме поклонился, нахмурившись в свою очередь.

– Кстати, – сказал он, – я забыл доложить сеньору настоятелю – ведь для этого и поднялся сюда, – что неизвестная дама уже прибыла и просит у вашего преподобия аудиенции.

Шико вовсю навострил слух.

– Она одна? – спросил Горанфло.

– С берейтором.

– Молодая? – спросил Горанфло.

Борроме стыдливо опустил глаза.

«Он ко всему – лицемер», – подумал Шико.

– Друг мой, – обратился Горанфло к мнимому Роберу Брике, – ты сам понимаешь?

– Понимаю, – сказал Шико, – и удаляюсь. Подожду в соседней комнате или во дворе.

– Отлично, любезный друг.

– Отсюда до Лувра далеко, сударь, – заметил Борроме, – и брат Жак может вернуться поздно; к тому же лицо, к которому вы обращаетесь, возможно, не решится доверить важное письмо мальчику.