57 
— Ни фига себе! И кто ж так с нами пошутил? Я ему…
Тут за нашими спинами раздался громовой голос:
— Как вам мой смайл?
Мы обернулись. На пороге стоял Зорин. Весь красный, косматый, потный, бородища метлой. Как карикатурный злодей из детской сказки.
И почему я никогда не замечала, что он так устрашающе выглядит?
— Понравился? — он не по-доброму оскалился и начал прикрывать за собой дверь.
Мы попятились. Мысль о том, что это Зорин замыслил меня угробить удивляла, но ведь против фактов не попрешь. Чистосердечное признание, опять же…
За его спиной замаячил силуэт Изольды. Наверное, ей наскучило валяться на ковре в одиночестве, вот и притащилась
— Беги, Клотильда! — закричала Ксюша — Это он!
Изольда не послушалась. С идиотской улыбочкой она просочилась в комнату и спросила:
— Зарядкой занимаетесь?
Тут Сонька удивила. С боевым кличем «Кия!» она ринулась на Зорина и долбанула его кулаком по голове. Юрка охнул и качнулся.
Сонька киякнула еще раз. Зорин зашатался.
И тут наваждение прошло. Вместо злобного монстра, я увидела перед собой толстого добряка с пухлыми, в ямках кулаками, с застенчивой улыбкой и влажными, почти телячьими, глазами.
— Сонька, перестань! — закричала я, бросаясь Юрке на помощь.
— Как это перестань? Я еще только начала…
— За что? — всхлипнул Зорин, оседая на пол. — За мою любовь к вам?
— И это называется любовью? — взревела подруга, наскакивая мужика с новой силой. — Лучшую подругу хотел угробить, ирод!
— Я ничего не понимаю… — лепетал Юрка, увертываясь от Сонькиных тычков.
Я, наконец, оттащила свою заступницу от ополоумевшего Зорина. Усадила ее на кровать. Налила полстакана валерианки. Половину дала ей, половину Изольде. Подумав, развела еще стакан, и разделила его между собой, Юркой и Ксюшей.
Распив таким образом пузырек настойки, мы перевели дух.
— Ну что, други мои, будем разбираться, — изрекла я, заедая горечь настойки конфетой. Все закивали. Я продолжила. — Смайл ты нарисовал, Юра? — он закивал еще энергичнее. — Зачем?
— Хотел приятное сделать… Сонечке. Настроение поднять… А она, — он судорожно вздохнул. — Не понравилось, так зачем же драться? Можно же просто сказать…
— А вот это кто? — рявкнула Сонька, ткнув пальцем в гантели. — Кто это сделал?
— Вы думаете это я разбросал гантели? — растеряно заморгал Юрка. — Но я не занимаюсь тяжелой атлетикой…И потом, разве можно из-за простого беспорядка так нервничать?
— Не строй из себя идиота! — взбеленилась Сонька. — Признавайся, это ты хотел Лелю убить?
Зорин минуту тупо смотрел на Соньку, потом гоготнул и весело спросил:
— Шутишь, да?
Сонька зарычала:
— Кто-то хотел убить Лелю. И мы думаем, что это ты!
Зорин опять хихикнул. Но, увидев жуткую гримасу на лице своей возлюбленной, посерьезнел.
— А зачем мне ее убивать?
— Вот и я хотела бы узнать. — Сонька угрожающе насупилась. — Колись!
— Девочки! — взмолился Зорин. — Перестаньте! Вы мня пугаете. Я ничего не понимаю… Честно.
Я тяжко вздохнула и в двух словах обрисовала ситуацию. Прослушав отчет, Зорин вскочил с места.
— И вы туда же? И вы подозреваете меня? Ну ладно те два дегенерата, но вы… — он картинно заломил руки. — Леля, ты знаешь меня 100 лет…
— Ну уж не 100. Не надо меня старить.
— …мы пили с тобой на брудершафт, ели из одной тарелки…
— Когда ты воровал с нее мои бутерброды!
— … сидели за одним компьютером!
— Когда твой сломался, ты нагло отогнал меня от моего!
— … и только из-за того, что на их окне влюбленный идиот Юра Зорин нарисовал смайлик! Какой кошмар!
— Юр! Заткнись, умоляю!
— Нет! Не заткнусь! Ведь существует свобода слова, презумпция невиновности…
— Насилие одной личности, над другой, — угрожающе проскрипела Сонька.
Зорин сразу свернул свою демонстрацию и продолжил уже по делу:
— Я смайл нарисовал где-то… э… час назад. Сразу, как вернулся из столовой. Все спать пошли, а я, влюбленный дурак, поперся к окошку вашему. Приятное хотел сделать. Подбодрить…
— Ты не видел — баррикады уже были?
— Н-н-не знаю. Я в комнату не смотрел. Только на стекло. Я был весь пронизан любовью… Тем более занавески были задернуты.
— Так, — попыталась собраться с мыслями Сонька. — Так. Что же получается?
— Ничего хорошего, — ответила я. — Ты не пострадала только потому, что вечно дверь пинком открываешь. Открывала бы, как все нормальные люди, руками, давно бы с пробитой башкой лежала.
57 
