очень нудно 
57 
– Словно старинные доспехи, – заметил он с улыбкою.
– Что в том дурного? Зато смотри, на что они способны. – И Жеаль ловко вдел в пазы на перчатках ранее взятые у Бофранка кинжал и пистолет. – Теперь надень.
Конестабль надел и обнаружил, что может держать левою рукою кинжал, а правою – пистолет столь же уверенно, как и ранее, хотя нынче он не имел ни малого пальца на левой, ни большого – на правой.
– Есть неудобство, и ты его, конечно же, увидел, – продолжал Жеаль. – Я говорю о том, что прежде ты мог выхватить пистолет или кинжал сразу же по надобности, а теперь должен укреплять их заблаговременно. Но ты человек дальновидный и заранее знаешь, где будет неприятность. Еще смотри: вот здесь можно немного переменить зажимы, и вместо пистолета ты будешь держать шпагу. Хотя, полагаю, со шпагою ты управляться так же, как раньше, не сможешь, и против серьезного бойца я бы выходить тебе не советовал.
– Стало быть, всего лишь два заряда и кинжал теперь хранят меня.
– Не два, мой друг Хаиме, не два! – возликовал Жеаль. – Признаться, я сам не ведал о том, но только вчера мой знакомый таможенный чиновник приехал из-за моря и привез совершеннейшее чудо. Вначале я – а тебе ведомо мое корыстолюбие! – хотел припрятать подарок для себя, но потом решил, что тебе он куда нужнее. Вот, посмотри же.
На верстак лег сверток мягкой ткани; по тяжелому стуку Бофранк предположил, что в нем нечто металлическое. И верно – то был пистолет, но не такой, как привыкли видеть здесь, а необычного образца, с одним стволом, к коему примыкал железный барабанчик, уже снаряженный пулями. С восторгом конестабль обнаружил, что таковых в барабанчике помещается целых семь!
– Дивно! Дивно! – сказал и мастер, смотрящий через плечи своих гостей. – Не видел такого, хотя говорили, что есть умельцы, творящие сие. Но не произойдет ли заклинивания в трудный момент?
– Так и шпага может сломаться или порох не вспыхнуть, – обидевшись, отвечал Жеаль. – Вот, кстати: порох тут не снаряжен открыто, а упакован внутрь специальных гильз, в кои наглухо вставлена пуля. При помощи специального механизма происходит удар, воспламеняющий порох, и – бах!
– Спасибо тебе, мой дорогой Проктор! – искренне сказал Бофранк, уже прилаживая пистолет к перчатке. Жеаль только улыбнулся и вдобавок передал ему мешочек с запасными зарядами, наказав держать в сухом месте, но не у огня.
– Если вы не возражаете, я могу тут же купить ваше старое оружие, – предложил любезный оружейник, но Бофранк отказался.
– Не столь уж он дорог в денежном измерении, но знаю я одного человека, что уже пользовался им весьма достойно, и, кто знает, вдруг воспользуется еще.
Само собой, этим человеком был верный Аксель, но конестабль не стал раскрывать его имени присутствующим.
Расплатившись с оружейником – вышло дорого, но Жеаль с радостью одолжил Бофранку нужную сумму на неопределенный срок, – приятели направились в небольшую харчевню. Помещалась она недалеко от рынка, как и множество подобных, и осторожный человек хорошего достатка сроду не пошел бы сюда, но не таковы были Бофранк и Жеаль. Их там знали, и хозяин – совершенно гадкого вида, с одним глазом и рассеченной губою – тут же согнал с единственного столика, расположенного у окна, где имелся приток свежего воздуха, компанию оборванцев. На довольно чистой посуде тотчас принесли мясные и рыбные закуски, пиво и – для Жеаля – большую глиняную трубку, как те, что курят бородатые торговцы коврами и пряностями из Каудейры.
– У меня к тебе есть довольно странная просьба, – сказал Бофранк, ковыряя вилкою рыбный хвост.
– Неудивительно – все твои просьбы ко мне странны. Что же теперь?
– Ты не мог бы узнать для меня, какова была судьба Волтца Вейтля?
– Не стал бы на твоем месте ворошить эту историю, – вздохнув, отвечал Жеаль. – Но помогу; как обычно, на то требуется время, и я сам скажу тебе, как только узнаю.
– Я был бы благодарен тебе. Знаешь, я чувствую свою вину в судьбе – несомненно, ужасной судьбе! – этого несчастного молодого человека.
– Что я слышу?! – смеясь, изумился Жеаль. – Сострадание – вот свойство, которое обнаружить в тебе я был готов менее всего. Хотя… Последняя твоя поездка сильно переменила известного мне ранее Хаиме Бофранка и внутренне, и внешне. Пей же пиво и не думай ни о чем – в свое время я сам скажу тебе результат.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
в которой появляется грейсфрате Броньолус и делает Бофранку довольно странные предложения
Господь слишком велик для этого мира, и те, кто рожден от Него, тоже для мира велики. Рано или поздно мир ощутит, как с ними тяжело. Даже мирские добродетели не ведут к Богу; хуже того, они могут стать большим препятствием для души, чем грубые грехи.
57 
