очень нудно 
96 
— Что, если я куплю ферму и дам тебе работу?
— Ты? Купишь ферму? — спросила Табита, брезгливо скривившись.
Эдилин развернулась и пошла прочь.
— Подожди! — крикнула ей вслед Табита.
Эдилин остановилась, но оборачиваться не стала.
— Кто еще будет работать на той ферме? Я не смогу все делать одна. На ферме много работы.
Эдилин повернулась к ней лицом.
— Я над этим не думала, поэтому пока не могу ответить на твой вопрос, но я знаю, что несколько дней назад умер один фермер, и теперь его ферма продается.
— И ты хочешь попросить меня вести там хозяйство?
— А почему нет? Или ты предпочитаешь и дальше жить воровством и торговлей собственным телом?
— Я предпочитаю… — Табита хотела сказать что-то саркастическое, но передумала. — Ты наймешь мужчин для работы на ферме? Мне трудно с мужчинами.
— Нам всем трудно, — вздохнула Эдилин. — Я была счастлива до тех пор, пока не встретила Джеймса, а потом своего дядю. И Ангус… — Она махнула рукой. — С ним покончено. Харриет — это компаньонка, с которой я живу, — считает меня ни на что не годной. И вообще, все, кого бы я ни встретила за последний год, считают меня бесполезной. Мне бы хотелось доказать им, что они ошибаются.
— Невозможно вести хозяйство без мужчин.
— Почему? — спросила Эдилин.
— Потому что мужчины должны… Они должны поднимать тяжести.
— Мы раздобудем сильных коней. Я ехала на повозке, которую тащили кони клейдесдальской породы — лошади-тяжеловозы, они могут поднять целые горы.
И, пока она говорила, то, что вначале было просто пустой блажью, прихотью, постепенно превращалось в серьезное намерение. Почему женщины не могут вести фермерское хозяйство? Они будут поставлять на рынок лучшие фрукты и станут знаменитыми. Их яблоки не будут битыми и порчеными, они будут красиво разложены на прилавке. Эдилин уже представила себе зеленые груши на желтом, смоченном водой шелке.
Эдилин окинула Табиту взглядом, вспоминая, как та выглядела, когда была чистой, и картина стала принимать в ее уме отчетливые очертания.
— Подруги поневоле, — пробормотала она.
— Что?
— Это название нашей компании — «Подруги поневоле».
— Компании?
— Да, — сказала Эдилин и недобро прищурилась, глядя на Табиту. — Я знаю, что ты лгунья и что ты любишь рассказывать людям длинные душещипательные истории о своей жизни, но вот что я тебе скажу: если ты солжешь мне, если ты когда-нибудь украдешь у меня хотя бы шпильку, я вышвырну тебя вон. Второго шанса не будет. Сколько бы ты ни умоляла тебя простить, я тебя не пощажу. Ты будешь уволена без права восстановления. Ты меня понимаешь?
— Да!.. — нагло протянула Табита.
— Я говорю серьезно и хочу, чтобы ты тоже отнеслась к этому серьезно. Так мы договорились?
Табита подумала, и ухмылка сползла с ее лица.
— Ты забрала меня с улицы, и я не стану красть у тебя и лгать тебе. Не могу обещать, что я не буду лгать другим и воровать у других, но тебе я ничего плохого не сделаю, можешь не бояться.
— Будешь воровать у других — тебя посадят в тюрьму, а может, и повесят, но это твое дело, — сказала Эдилин. — А теперь пойдем. Я должна сообщить Харриет.
Через десять минут она пробилась через толпу к Харриет, которая торговалась с каким-то фермером, заставляя его сбросить цену на бобы.
— Он — вор! — заявила она, увидев Эдилин. — И посмотри на эти бобы. На них жучки.
— Хочешь — бери, хочешь — нет, мне все равно, — сказал торговец у повозки.
Недовольно бормоча, Харриет положила бобы в корзину, к другим покупкам и взглянула на Эдилин.
— Почему у тебя такое лицо? — Харриет наклонилась к ней. — И почему эта ужасная женщина идет за тобой следом?
— Это Табита.
— Та самая, которую ты… — Харриет с недоумением посмотрела на Табиту. — Она похожа на ночную бабочку.
— Так и есть, и в этом моя вина, — сказала Эдилин, взяв Табиту за руку и оттащив ее в сторону, чтобы их не могли услышать. — Я собираюсь купить ферму мистера Сильвестра.
— Ты? — Харриет смотрела на нее с веселым любопытством. — И что ты будешь с ней делать? Розы сажать?
— Это хорошая мысль. Представляю, как будут смотреться белые розы с темно-красными сливами.
Харриет прикоснулась ладонью ко лбу Эдилин.
— Ты перегрелась на солнце.
— Солнце тут ни при чем. У меня всегда было слишком много всего, а самого главного никогда не хватало.
96 
