очень нудно 
40 
А вот здесь следует самое интересное. По словам Минны, «Автомобильное агентство „Л amp;Л“ – это всего лишь вывеска, потому что на самом деле речь идет вовсе не об автомобильном бизнесе. „Л amp;Л“ – это детективное агентство.
Анекдот, который Минна хотел услышать в приемном отделении Бруклинского госпиталя, – анекдот про Ирвинга, звучит так:
Одна еврейская мать – назовем ее миссис Гушман – заходит в бюро путешествий.
– Я хочу ехать в Тыбет, – говорит она.
– Слушайте, леди, поверьте моему слову, вы не хотите ехать в Тибет, – отвечает ей туроператор. – Зато у меня есть отличные туры во Флорида-Киз или, если хотите, на Гавайи…
– Нет, – упрямится миссис Гушман, – я хочу ехать в Тыбет.
– Леди, вы путешествуете в одиночестве? Тибет – это не такое место…
– Продайте мне билет на Тыбет! – кричит миссис Гушман.
– Ну хорошо, хорошо, – тушуется туроператор.
Миссис Гушман едет в Тибет. Выходит из самолета и обращается к первому попавшемуся человеку:
– Кто самый святой человек на Тыбете?
– Ну как… Разумеется, это Верховный лама, – отвечает человек.
– Именно его я и хочу видеть, – заявляет миссис Гушман. – Отведите меня к Верховному ламе.
– О нет, вы не поняли, миссис американка, наш Верховный лама живет на вершине самой высокой горы Тибета в полном уединении. Никто не может его видеть.
– Я миссис Гушман, я проделала длинный путь на Тыбет, и мне нужно увидеть Верховного ламу! – возмущается женщина.
– Нет, послушайте, это невоз…
– На вершине какой горы? – перебивает человека миссис Гушман. – Как туда попасть?
Словом, идет миссис Гушман в отель, расположенный у подножия горы, и нанимает провожатых, которые должны отвести ее на вершину. Всю дорогу они пытаются объяснить ей, что Верховный лама ни с кем не встречается, а его собственные монахи должны годами поститься и медитировать, прежде чем им дозволяется задать Верховному ламе хотя бы один вопрос. Миссис Гушман в ответ на это лишь машет руками:
– Я миссис Гушман, отведите меня на эту гору!
Когда группа подошла к монастырю, проводники стали объяснять монахам-стражникам, что одна сумасшедшая американка желает видеть Верховного ламу.
– Скажите Верховному ламе, что его хочет видеть миссис Гушман, – громко просит она.
– Нет, вы не поняли, мы никогда не…
– Просто скажите ему это! – кричит миссис Гушман.
Монахи уходят, но вскоре возвращаются, смущенно качая головами.
– Мы ничего не понимаем, но Верховный лама говорит, что соблаговолит принять вас. Да понимаете ли вы, какая честь…
– Да-да, – перебивает их миссис Гушман. – Ведите меня к нему!
И вот монахи ведут ее к Верховному ламе. Монахи шепотом о чем-то переговариваются, а когда открывают дверь в покои Верховного ламы, тот кивает, делая им знак оставить его с миссис Гушман. Верховный лама смотрит на миссис Гушман, а она и говорит:
– Ирвинг, когда же ты вернешься домой? Твой отец так беспокоится!
Вопросительный взгляд
Парни Минны носят костюмы, парни Минны водят машины. Парни Минны подслушивают телефонные разговоры. Парни Минны стоят у него за спиной, сунув руки в карманы, и выглядят угрожающе. Парни Минны носят деньги. Парни Минны собирают деньги. Парни Минны не задают вопросов. Парни Минны отвечают на телефонные звонки. Парни Минны принимают и передают пакеты. Парни Минны гладко выбриты. Парни Минны четко следуют указаниям. Парни Минны стараются быть такими же, как Минна, но Минна мертв.
Мы с Гилбертом уехали из госпиталя так быстро и ехали назад в таком оцепенении, что когда мы вошли в «Л amp;Л» и Тони сказал нам: «Ничего не объясняйте, мы уже слышали», я как будто бы внезапно вышел из ступора.
– От кого слышали? – спросил Гилберт.
– Не так давно сюда заходил черный коп. Рыскал тут, искал вас, – ответил Тони. – Вы разминулись с ним всего на несколько минут.
Тони и Дэнни, нервно куря сигарету за сигаретой, стояли у стойки «Л amp;Л»; их лбы покрылись испариной, их глаза затуманились, а взоры были обращены куда-то вдаль, они оба то и дело кусали губы. Выглядели они так, словно их только что отколошматили и они хотят сорвать злость на нас.
Офис на Берген-стрит пребывал в том же виде, в какой мы привели его пятнадцать лет назад. Помещение было разделено пополам широкой стойкой; телевизор с тридцатидюймовым экраном постоянно работал, здесь были телефоны, шкафы для каталогов и компьютер у дальней стены – под массивной освещенной картой Бруклина. На карте оставались пометки Минны, сделанные толстым черным маркером, показывающие расценки «Л amp;Л»: поездка до района Хейтс стоила пять баксов, до Парк-Слоуп или Форт-Грин – семь, двенадцать до Вильямсбурга или Боро-Парка, семнадцать – до Бушвика. Доехать до аэропортов и Манхэттена стоило двадцать долларов и больше.
40 
