37 
Теперь защищать его – их обязанность.
Может, это и плохо. Марк мог просто попросить – и они наверняка согласились бы…
Но каждый должен получать за свою работу деньги. Тем более сыщик не мог обидеть своих друзей.
– Еще пива за этот столик! – крикнул Марк рыжей грудастой официантке.
Она как раз вовсю флиртовала с парочкой мускулистых парней, сидящих за соседним столом, и на слова Бойза отреагировала неохотно, всем своим видом показывая громилам, что ей вовсе не хочется уходить, но работа…
Пара косых взглядов на сыщика – парни явно хотели разобраться с дерзким сопляком, так невольно встрявшего в их беседу с дамой. Потом они посмотрели на братьев Камнеглотов…
И на этом косые взгляды закончились. Связываться с многократными чемпионами по кулачным боям не хотел никто.
Официантка обернулась быстро: не прошло и пяти минут, как на столик опустился кувшин с добрым ларским элем. Девушка оценивающим взглядом прошлась по Марку, презрительно фыркнула и вернулась к мускулистым верзилам. Те встретили ее радостными возгласами и свистом.
Похоже, впереди официантку ждала бурная ночь. Плотоядные взгляды парней, устремленные на девушку, подтверждали его догадку.
А ведь такой была и Марта. Заплатил Жлобу сколько надо – и кувыркайся хоть всю ночь напролет.
Она не может отказать. У нее нет на это права.
Интересно, что было бы, если бы Марта вздумала уйти из «Шута»?
Скорей всего, ничего.
Хью относился к своим девушкам, как к личной собственности. Как к вещам. Так вы относитесь к столу или табурету.
Захотели – сломали, захотели – починили.
Вот только жизнь, к сожалению, не починишь. Да и сломать можно всего один раз…
Впрочем, Марта сама выбрала, кем ей быть. А он так ни разу и не осмелился подойти, завести разговор.
И пусть теперь мозг кричит: «Это ничего бы не дало», – но сердце утверждает обратное.
В тот вечер Марк надрался, как свинья. Начал бродить по залу с кружкой, брататься со всеми подряд…
– Отдыхаете, ребятки? – спросил он, едва ворочая языком, и обнял тех самых верзил, приятелей рыжей.
Один из «приятелей» ударил его локтем в грудь, и Бойз, громко ахнув, рухнул на пол.
Парни вскочили, начали пинать сыщика. Но тут на авансцене появились Камнеглоты.
Долгой драки не вышло. Сначала Молот поломал одним парнем стол, а потом Боровик бросил второго через стойку, едва не зашибив несчастного корчмаря.
– Ты чего это, Марки? – склонился к лежащему на полу сыщику старший Камнеглот.
Бойз глупо улыбнулся.
– Хреново мне, братец, – ответил он. – Знал бы ты, как…
После этих слов Марка вырвало.
Как они добирались домой, он не помнил.
* * *
Утро выдалось на редкость гадким.
Когда Марк, с трудом разлепив глаза, попытался приподнять голову, ему показалось, будто кто-то не слишком умный, хорошо размахнувшись, приложил его палицей в лоб.
– Ох, мать… – простонал сыщик, вновь опуская голову на подушку и закрывая глаза.
– Проснулся наконец? – услышал Бойз знакомый голос.
Кажется, это был Молот.
Боже, как голова-то болит!..
– Что с тобой вчера случилось, а? Вроде бы воспитанный человек, неглупый – а так нажрался!
– Слушай… отвали… – взмолился Марк.
– Что такое? Головка болит? В горле пересохло?
– А… га…
– Так какого ж ты черта так пил, а?!
– Да ладно тебе, Молот, чего накинулся на парня? – встрял в разговор Боровик. – Ему плохо сейчас, не видишь, что ли? Подлечи лучше вначале, а потом уже доставай со своими вопросами!
– Правда твоя, – согласился старший Камнеглот. – Дай-ка мне вон ту бутыль… Спасибо. На вот тебе, Марки, пей.
– Что… это? – прошептал Бойз, приоткрывая один глаз и тут же морщась от боли.
– Ты пей, пей.
Молот чуть приподнял сыщику голову и щедро влил в горло последнего из бутылки.
– Глотай!
Марк послушно проглотил… потом отпил еще… и еще…
* * *
К обеду Бойз отошел, и начались сборы.
Особых вещей у сыщика не было – только великое множество бумаг, кипами лежащих на столах, шкафах и на полках. Видимо, поэтому Марк прихватил лишь самые важные из них, а также пару рубашек и еще одни штаны.
Камнеглоты тоже взяли что-то из одежды, а Боровик вдобавок подхватил под мышку любимую грушу и заявил, что без нее он никуда не пойдет. Сыщик не стал спорить: граф сам звал их к себе, пусть сам теперь и разбирается, куда эту грушу вешать.
Прохожие провожали их взглядами, мальчишки радостно вопили «Камнеглоты! Камнеглоты!» и бежали следом, покуда мамаши не окликали их – мол, нечего тебе делать на соседней улице, да и обед уже ждет.
37 
