Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
70 
— Почему я так выдохся?
— Это все твои путешествия. Наверняка где-то подцепил какой-нибудь редкий вирус.
— Пожалуйста, Эрик, отвезите меня в больницу.
— Извини. Не могу. Я не вожу машину.
— Да бросьте. — Он пытался придать голосу строгость, но это не так просто, когда глаза у тебя сами собой закрываются. — Вы же говорили, у вас есть фургон. Тогда, в тот вечер. Вы сказали — привезли на нем кассеты и все такое.
— У меня кончился срок действия прав. Я только сегодня утром обнаружил. Он истек еще полгода назад.
— Тогда Эди. Пусть Эди меня отвезет. Господи, как спать-то хочется.
Его поглотила темнота. Он снова скользил, как на коньках, вниз по коридору, затянутому паутиной, к меркнущему сиянию какой-то башни. Или это Канадская национальная? С низкого потолка свисали насекомые размером с хорошую кошку. Из жал у них сочилась мерзкая белая пена и капала на него, обжигая.
Он засыпал и просыпался, опять и опять.
И вот он очнулся с ощущением забытой ясности. Неизвестный демон, высасывавший из него энергию, сейчас, кажется, ослабил хватку, и, если не считать вялости мышц, он чувствовал себя почти нормально. Рядом с кроватью обнаружилась Кэрен, письмо, полное любви и томления. Он с нежностью вспоминал ее лицо, ее тело. К нему вернулось ощущение близости с Кэрен, и он писал о плотских радостях в самых ярких красках. На мгновение ему пришлось остановиться. Он пытался придумать, как еще можно назвать наслаждение. «Восторг» — не то, а «удовольствие» уже два раза было. Может быть, «блаженство»? Он уже хотел поставить это слово — и вдруг так и застыл с ручкой, занесенной над бумагой. Сверху донесся звук, пусть и глухой, но несомненный. Звонок телефона.
26
Эди хохотала до рези в животе.
— «Я неделю тяжело болел, — читал Эрик. — Точно не знаю, сколько, но ты не поверишь, как надоедает рвота после десятого раза».
— Видишь, Эрик? Кийту понравились мои коктейли с ипекакуаной. Мои волшебные блевотные снадобья. Секрет в том, чтобы смешать их с валиумом. Это дает совершенно особые ощущения. — Она обожала, когда Эрик смеется. Ну почему он не может быть таким всегда? Веселый, раскованный. В такие минуты она почти верила, что они — нормальная семейная пара, самая обычная, простая семья, супруги, радостно смеющиеся вместе. Забывалась и безотрадная зима, и нескончаемый холод. Она даже почти забывала о своей внешности. Ну да, она видела, как глаза Кийта Лондона по-мужски прошлись по ее лицу и фигуре, оценив ее и отвергнув, хотя он и держался дружелюбно. Ну и ладно, пусть ему на нее плевать. Не важно, ведь Эрик — с ней, и Эрик счастлив.
— Лучше поменьше ипекакуаны, главное — валиум, — говорил тем временем Эрик. — А то он выблюет то, что мы будем ему давать. Вот послушай-ка.
Сверху послышалось «бум, бум, бум». Господи, ба, дай же ты нам отдохнуть. Дай мне спокойно побыть с мужчиной, раз в жизни повеселиться. Неужели ты не можешь оставить нас в покое?
В ответ на этот глас поднебесья Эрик стал читать только громче:
— «Я живу у молодой пары. Они очень странные, Кэрен, но штука в том, что без них я бы, скорее всего, погиб».
— Слышишь, Эрик? Без нас бы Кийт, скорее всего, погиб.
— «Женщина, ее зовут Эди, работает в аптеке и достает все лекарства бесплатно. По крайней мере, она говорит, что получает их бесплатно. У меня такое ощущение, что она их просто ворует».
— Гаденыш проклятый, — отозвалась Эди. — Он еще пожалеет, что написал это письмо, Эрик. Вот увидишь. Уж он у меня попляшет.
Опять «бум-бум-бум» с верхнего этажа.
— Слушай дальше, — продолжал Эрик. — «Я думаю о тебе, я о тебе мечтаю, я скучаю по тебе. Мне так хочется опять оказаться с тобой в постели. Мне было с тобой так хорошо».
Дальше следовало несколько весьма откровенных пассажей, которые Эрик зачитал очень потешным высоким голоском, и оба скорчились от хохота, у них даже полились слезы.
— «Эрик сказал мне, что у них тут нет телефона, но я только что слышал звонок. Это меня немного тревожит».
— Немного тревожит, а, Кийт? Ты полагаешь, что телефонный звонок немного тревожит, а?
— Мы тебе покажем, что такое «тревожит», Кийт. Мы потревожим твои яйца, так что они отвалятся от твоего поганого тельца.
— Мы потревожим тебе мозги, так что они вытекут из твоей поганой башки, ублюдок. Что случилось?
Эрик вдруг замолк.
— Что такое, Эрик?
70 
