25 
Она уже почти встала, но он жестом отказался: всё в порядке.
– Посмотрите, – начал он, вынимая стопку фотографий из конверта и раскладывая их на журнальном столике. – Это Эмили Сельбю.
На фотографиях – красивая девочка с венком из цветков мать-и-мачехи на голове. Очень серьёзное выражение лица, тёмно-синие глаза полны горя. На подбородке маленькая ямочка. Полные яркие губы крепко сжаты.
– Фотографии сделаны всего три недели назад. Красивый ребёнок, как по-вашему?
– Это её всё ещё не нашли?
Голос изменился, словно больше не подчинялся ей.
– Да. А это Ким.
Ингер Йоханне взяла фотографию в руки. Та же самая, что показывали по телевизору. Мальчик держал обеими руками красную пожарную машину. Красная пожарная машина. Суламит. Внезапно она выпустила из рук фотографию. Карточка скользнула на пол, и ей пришлось нагнуться, чтобы вернуть её полицейскому.
– Поскольку Эмили всё ещё не обнаружили, а Ким… Что заставляет вас полагать, что речь идёт об одном и том же преступнике?
– Я сам задаюсь подобным вопросом.
Фотографий в стопке было несколько. Судя по всему, сначала он собирался показать ей и остальные. Но потом передумал и убрал их в конверт. На столе остались только изображения живых Кима и Эмили, дети смотрели на Ингер Йоханне.
– Эмили похитили в четверг, – проговорил Ингвар. – Днём. Ким пропал в ночь на среду. Эмили девять. Киму пять. Эмили живёт в Аскере. Ким в Бэруме. Мать Кима – медсестра, отец – водопроводчик. У Эмили мать умерла, а отец филолог, он живёт на деньги от переводов художественной литературы. Никто из них не знаком друг с другом. Мы потратили кучу времени на поиски общих знакомых, пытались обнаружить малейшие зацепки, которые могли бы объединить эти семьи. Ничего, кроме того, что отец Эмили и мать Кима жили в Бергене в начале девяностых. Но и там они никогда не встречались. И вообще…
– Странно! – удивилась Ингер Йоханне.
– Да. Или печально. В зависимости от того, с какой стороны посмотреть.
Она пыталась не глядеть на фотографии. Дети словно укоряли её в том, что она не хочет браться за это дело.
– В Норвегии между людьми всегда существуют какие-нибудь связи, есть что-то общее, – попыталась объяснить она своё удивление. – Во всяком случае, когда они живут рядом, ведь от Бэрума до Аскера рукой подать. Вы должны были и сами с этим сталкиваться. Когда общаетесь с кем-нибудь, я имею в виду. Почти всегда находится общий знакомый, старый друг, связи по работе, какие-нибудь совместные дела. Ведь так?
– Ну…
Ему явно был не по душе подобный поворот разговора. Он громко вздохнул, словно протестуя, однако собрался и продолжил:
– Мне требуется специалист по созданию психологического портрета, – заявил он. – Профайлер.
Он произносил английские слова так, как это делают герои американских телесериалов.
– Не думаю, – ответила Ингер Йоханне, её начал тяготить этот разговор. – Для того чтобы от профайлера была какая-то польза, необходимо большее количество дел, чем вы имеете. Если в данном случае речь вообще идёт об одном и том же преступнике.
– Боже сохрани! – воскликнул Ингвар Стюбё. – Не надо больше таких дел!
– Я, конечно, с вами полностью согласна. Но по двум делам практически невозможно сказать что-либо определённое.
– Вы уверены?
– Это элементарная логика, – не задумываясь, ответила она. – Вы же знаете, что портрет неизвестного правонарушителя строится на основе особенностей его поступков. Это как в детской игре: мы соединяем соответствующие пронумерованные точки карандашом, пока не получится определённый рисунок. Но когда у нас лишь две точки, ничего не получится. Нужно больше. Однако все мы надеемся на то, что подобные события не повторятся. То есть мы не сможем закончить портрет.
– Откуда вам это известно?
– А откуда вы знаете, что это одно дело, а не два разных?
– Мне кажется, вы неслучайно изучаете психологию и право. Это необычно. У вас есть какой-то план, определённая цель?
– Это случайность, серьёзно. Результат непостоянства, свойственного молодости. А кроме того, я собиралась в США. И, вы знаете…
Она наматывала в задумчивости прядь волос на палец, а потом осторожно заправила её за ухо и поправила очки.
– Мне кажется, вы совершаете ошибку. Эмили Сельбю и малыша Кима похитил не один и тот же мужчина.
– Или женщина.
– Или женщина, – машинально повторила она. – Но сейчас я должна, как бы невежливо это ни показалось, попросить вас… Мне необходимо сегодня кое-что сделать, так что я должна… Сожалею.
25 
