I. Начало Калевалы

В изначальные времена были лишь воздух и море. И жила среди воздушных просторов дочь воздуха — дева Ильматар. Шли века — и стало ей одиноко в бесконечной воздушной пустыне.

Покинула дева Ильматар воздух — опустилась на морские воды. Подхватило дочь воздуха волнами, налетел на нее холодный ветер. От волн и от ветра зачала дева ребенка.

Прошло семь столетий — девять человеческих жизней, а зачатый от волн и от ветра все не рождался.

Тяжко было Ильматар носить свое бремя. Металась она по морским просторам, стонала дева от боли, а зачатый от волн и от ветра все не рождался.

Летела раз по небу красавица-утка, высматривала место для своего гнезда. Думала птица думу: «Совью я гнездо в воздухе — унесет его ветром, устрою гнездо в море — потопят его волны».

Согнула тут Ильматар колено, поднялось оно над водой, подобно утесу.

Опустилась утка на колено деве, свила гнездо, положила яйца. Сидит утка на яйцах день, другой и третий, греет их птица своим телом. Проник жар в колено Ильматар, горит оно, словно огнем, плавятся от жара сухожилья.

Выпрямила Ильматар колено, упало утиное гнездо в море, разбилась пестрая скорлупа яиц. Но не сгинули они в морской пучине, а чудесно преобразились:

• Из яйца, из нижней части,
• Вышла мать-земля сырая;
• Из яйца, из верхней части,
• Встал высокий свод небесный,
• Из желтка, из верхней части,
• Солнце светлое явилось;
• Из белка, из верхней части,
• Ясный месяц появился;
• Из яйца, из пестрой части,
• Звезды сделались на небе.

Стали сменяться дни и ночи. Днем сияет над миром молодое солнце, ночью светит юный месяц, а зачатый от волн и от ветра все не рождался.

Год за годом проходит время, а Ильматар все мечется в море, все несет свое тяжкое бремя.

Проплывает Ильматар мимо суши, где коснется суши рукой — появляются глубокие заливы, где заденет ее боком — становится отлогий берег, где склонит голову — возникают тихие бухты.

Выросли могучие утесы, ярко запестрели камни, появились многие земли, а зачатый от волн и от ветра все не рождался.

Но вот стало ему тесно в материнской утробе, захотелось увидеть сияние солнца, свет месяца и семизвездную Большую Медведицу. Встал он на ноги — и покинул свое тесное жилище.

Так родился мудрый старец Вяйнямейнен, так явился в мир вещий песнопевец.

Выплыл Вяйнямейнен на прибрежную отмель, оттолкнулся от морского дна коленом, оперся о берег руками — и вышел на пустынную сушу.

Лежит перед ним страна Калевала. Голы ее равнины, каменисты ее поляны, безлесы холмы и утесы. Задумался Вяйнямейнен: чем засеять землю Калевалы, как взрастить на ней деревья и травы?

Вдруг явился Сампса Пеллервойнен — дитя, рожденное поляной. Через плечо у него — холщовая сумка с семенами всяких растений. Говорит Сампса Пеллервойнен: «Я засею землю Калевалы». Стал он разбрасывать семена щедрой рукою. На высоких местах сеет сосны и ели, в низких — ольху и березу, у воды — черемуху и иву, на суглинках — колючий можжевельник, на полянах — частый кустарник, на лугах — сочные травы. А в речной пойме посеял священное дерево — дуб.

Дружно поднялись всходы, потянулись к солнцу побеги, зазеленели сочные травы, зашумели высокие деревья. Зацвела черемуха белым цветом, завязались ягоды брусники. Запели в зеленых рощах птицы, закуковала кукушка.

И лишь в речной пойме не взошло священное дерево дуб. Семь дней и ночей ждал Вяйнямейнен, но не проклюнулся из желудя росток.

На восьмое утро вышли из моря четыре морские девы, прошли по росистому лугу, скрытому утренним туманом. На плечах несли девы косы и грабли. Споро принялись они за работу. Выкосили зеленый лужок, высушили сено на солнце, сгребли в высокую копну. А когда свечерело, запалили копну — вспыхнул яркий огонь. Потянулся к небу темный дым, стало сено серой золой.

Девы вернулись в море, а Вяйнямейнен положил в теплую золу дубовый желудь. Вырос из желудя тонкий росток, стал росток могучим дубом. Поднялся дуб до самого неба — преградил путь облакам, раскинул зеленые ветви над всем миром — закрыл солнце и месяц. Погрузилась Калевала во тьму. Нет во тьме радости ни зверю, ни птице, ни рыбе, ни человеку.

  119