3

Отбой для учеников приготовительного отделения начинался в девять пятнадцать. Когда Фиона Ролстон услышала, что за выполнением домашнего задания ее Николас просидел до девяти, а через пятнадцать минут должен быть в постели, она сказала, что это похоже на «Школьные дни Тома Брауна». Мистер Линдси посчитал нелишним объяснить, что мальчику совсем не обязательно сидеть за уроками до сих пор, он мог сделать все к семи, если бы захотел, но убедить миссис Ролстон ему так и не удалось. Ее также не устраивали и названия пансионов. Если был Черчилль, почему не было Ллойда Джорджа? Если Гладстон, почему не Дизраэли? Она должна быть довольна, что ее Николаса поместили в Питт, этот государственный деятель жил так давно, что трудно вспомнить, сегодняшним командам, во всяком случае, к какой заслуживающей особого внимания политической фракции он принадлежал. ^[12] Ее старший сын, лет на десять старше своего брата, окончил только общеобразовательную школу. Это было до того, как Ролстоны сколотили состояние. Ролстон-старший заехал за Николасом в последний день весеннего семестра, чтобы вместе выпить чаю где-нибудь в городе. И пока они ели пирожные в Февергейтском кафе, кто-то въехал в припаркованную машину Ролстона, разбил фару, помял крыло и сломал на нем зеркало. Стоимость ремонта оценили в шестьсот фунтов. Свидетели, вероятно, были, но никто не признался. А раз не нашлось пострадавших физически, полиция не занялась этим делом. Ролстон должен был или оплатить ремонт сам, или лишиться бонуса за безаварийность, если заплатит страховая компания.

Операцию по поиску виновника Манго назвал «Колеса». Они выяснили важный факт. Квартиру, окна которой выходили на парковочную площадку, занимала, как говорили, сестра миссис Уайтекер, матери Рози.

О том, что случилось, Ангус Камерон знал мало. Край привидений интересовал его теперь постольку, поскольку это касалось его брата Манго. Огромным желанием Ангуса было охранить младшего брата от неприятностей, пока он не перерастет детские тайны.

Ангус шел по коридору второго этажа, собираясь подняться к своим подопечным младшим ученикам — правило Россингхема: чем ты выше поднялся по учебной лестнице, тем ниже располагается твоя спальня, — и через застекленные двери заглянул в комнату Манго. Грэхем О'Нил сидел за столом и рисовал какую-то диаграмму на листе плотной бумаги. Манго в комнате не было. «А почему, собственно, он должен быть на месте? Еще только девять, — успокаивал себя Ангус. — Домашнее задание он сделал. Возможно, он на занятиях театральной студии, он же ее член. Может быть, в шахматном клубе или просто в общей гостиной смотрит телевизор. Еще не время отбоя для старших. И я сам виноват во всем, я сам все затеял. Я и Гай Паркер теперь в ответе».

Ангус поднялся на верхний этаж К этому времени он уже побеседовал почти с десятком учеников, и только те, в дальней комнате, остались напоследок. Подходя к дверям спальни своих подопечных, он намеренно покашлял и затопал громче, чем обычно. За дверью послышался шум. Когда Ангус вошел в комнату, все мальчики были уже в койках, взъерошенные и запыхавшиеся. Все, кроме Чарльза Мейблдина, заметил Ангус. Койка Чарльза каким-то образом всегда выглядела чище, чем у кого-либо, верхнюю простыню как будто только что отгладили, подушка взбита, наволочка не смята. Над койкой — никаких открыток ящик под ней аккуратно задвинут. На боковой полке — полный порядок и нет «сугробов» из пресс-папье, нет китайских болванчиков, нет полиэтиленовых драконов. «Странно, — отметил Ангус. — Как только подумаешь о Чарльзе Мейблдине, как-то само собой возникает образ китайца, хоть он меньше всего на него похож. Волосы — белокурые, глаза — светлые, и скулы невысокие, и лицо неширокое. Возможно, эта иллюзия возникает из-за невозмутимого выражения лица и какой-то вкрадчивой манеры поведения».

  54