очень нудно 
97 
Наверное, битва так подействовала на меня. Я расслабилась, забыв, что позволять повелителю прикасаться к себе нельзя: князь считает с меня все, как с открытой книги. А если поймет, что я могу превратиться в кого-то с хвостом…
Я резко отстранилась от князя и посмотрела на него. Кажется, только сейчас поняла, до чего же он все-таки красив. Широкие плечи и сильные руки. Настоящий воин! И самое главное — он отец моего ребенка, которого он любит больше жизни. Мне так захотелось почувствовать себя маленькой и беззащитной, уткнуться ему в рукав и остаться с ним хотя бы сегодня. Но вместо этого я сделала шаг назад.
— Извини, Эйнэр, я возвращаюсь.
Эйнэр вздрогнул, как будто получил пощечину. В глазах его появились боль и обида. Про себя я молила: Эйнэр, прости, я не могу остаться. Лучше мне поскорее покинуть ваш мир, пока не случилось непоправимое. А передо мной уже стоял совсем другой князь. Не влюбленный в меня мужчина, а гордый надменный повелитель. И слова, которыми он хлестал меня, разрывали мое сердце.
Князь упрекал меня во всех грехах, в том числе и в равнодушии к сыну. Я еще сумела грустно улыбнуться про себя: хорошо, что князь не слышал о Библии. А то бы, наверное, обвинил в нарушении всех заповедей.
Что же делать? Я даже защититься не могу. Если ничего не случится, то со временем он узнает правду и, может, тогда я «попаду под амнистию». А если все же мне предстоит превращение, то, наверное, сможет понять, что я не хотела навредить не только сыну, но и ему.
И тут меня резанули злые слова о том, что он найдет себе жену и без меня. Я сама спровоцировала его, но на сердце стало муторно. Кажется, должна бы радоваться, что князь принял такое решение, но получилось наоборот. Ничего «умнее», чем съязвить, я не придумала. Заявила, что брак, заключенный у священного камня, расторгнуть невозможно.
И стало совсем тоскливо, когда князь спокойно ответил:
— Я все могу, леди. Не забывайте: я — повелитель.
Вот в этом я нисколько не сомневалась и тоже постаралась, как можно спокойнее сказать:
— Пощайте, князь.
Но мне захотелось хоть в какой-то степени реабилитировать себя в глазах Эйнэра. Поэтому я не удержалась и добавила, что, может быть, когда-нибудь он скажет мне за этот поступок «спасибо».
Я шагнула к Регине и остановилась:
— Эйнер, — у Ирин с Джейдом скоро появится наследник.
Почему-то я была уверена, что у них будет именно сын. Князь одним прыжком преодолел расстояние между нами и схватил меня за руку:
— Даже представить трудно, как я счастлив и рад за Ирин!
В этом я нисколько не сомневалась. Эйнер снова притянул меня к себе, и в его голосе мне послышалась мольба:
— Останься, Елка. Не перечеркивай мою сегодняшнюю радость.
Я вырвала руку и бросилась прочь. Рыдания сдержать я сумела и подумала: больше всего я боюсь твою радость, Эйнэр, превратить в большое горе. Мне страшно даже представить последствия, если я стану…
Я поспешно крикнула:
— Летим, Регина.
Почему-то я опасалась, что не устою и соглашусь остаться. А делать это нельзя.
Регина рванулась вверх, а я взглянула на князя. Он стоял неподвижно и смотрел нам вслед. Не надо, Эйнэр, не изводи ни себя, ни меня. Я последний раз взглянула на все еще заметную далеко внизу фигуру повелителя: может быть, больше никогда его не увижу? И душу всколыхнуло воспоминание о нашем яростном танце. Плечом к плечу, глаза в глаза…
- Все напрасно: мольбы и слезы и гордый взгляд и томный вид,
- Безответная на угрозы, куда ей вздумалось летит.
- Любовь… Любовь… Любовь… Любовь!
Глава 21
Елка.
Регина тяжело опустилась во двор замка лорда Джейда. Перелет был не из легких. По всем правилам, мы не должны были совершать его без отдыха. У меня болело все тело: раскалывалась голова, дрожали от напряжения руки и ноги. У Регины вид был тоже не важный.
Из замка показалась Ирин и, забыв о своем положении, бегом бросилась к нам, засыпав вопросами.
Я кратко поведала о том, что произошло в Диаре, и эльфийка забеспокоилась:
— Сейчас я приготовлю отвары для питья и обтирания. Да и Регину надо хорошенько осмотреть. Иногда в горячке боя драконы не замечают ран, а впоследствии они могут быть очень опасны.
Потом Ирин посмотрела на меня и тихо спросила:
— А мне Эйнэр ничего не передавал?
97 
