очень нудно 
59 
Вдалеке, с разумной осторожностью обходя банку Сан-Себастьян, неспешно продвигался курсом на норд парусник, поймавший свежий зюйд-вест. Пять баллов по шкале Бофора, определил Кой по барашкам, закручивающимся на волнах, которые поднимали легкие брызги, разбиваясь о перешеек между материковой сушей и замком, над которым за древними стенами возвышался огромный маяк. Безупречная синева неба и моря, яркая до рези в глазах, скоро начнет приобретать красноватые оттенки, предваряющие закат дневного светила.
– Есть в вашей истории, – сказал Гамбоа, – парочка странностей.
Кой отвел глаза от моря и прислушался. До этого Танжер общалась с директором обсерватории только по телефону и только по делу. Они отправились к нему в Сан-Фернандо сразу же, как приехали из Мадрида – поездом добрались до Севильи, а потом наняли машину до Кадиса, – чтобы получить у него материалы по «Деи Глории» и «Черги» и прояснить некоторые темные места. Потом Гамбоа пошел с ними в старый город и пригласил на тортилью с креветками в «Ка Фелипе» на улице Ла-Пальма, где посетителям демонстрировали живую рыбу под вывеской: «Почти все они играли роли второго плана в фильмах Жак-Ива Кусто».
– Если бы только парочка, – вздохнула Танжер.
Гамбоа, держа сигарету в руке, рассмеялся, и его северные глаза и бородатое лицо приобрели совсем детское выражение. У него были неровные, желтые от никотина зубы, между резцами – большая щель. Очень смешливый, он смеялся по любому поводу, одобрительно кивая при этом головой. Хотя Кой разделял предубеждения торговых моряков по отношению к морякам военным, Гамбоа ему нравился. Нравилась даже его естественная, дружелюбная манера ухаживать за Танжер – улыбаться ей, глядеть ей в глаза, предлагать сигареты, от которых она отказывалась, – все это было безобидно и мило. Когда в двенадцатом часу они явились к нему в обсерваторию, он тоже рассмеялся – радовался тому, что его мадридская коллега, с которой он поддерживал контакт только по телефону и по почте, оказалась такой красивой женщиной, в чем и признался без всяких околичностей. Потом, перед тем как протянуть руку Кою, он внимательно рассмотрел его, как будто деловые контакты с Танжер давали ему право определять, какого рода отношения связывают сотрудницу Морского музея и этого нежданного, но появившегося вместе с ней гостя – невысокого, с широкими плечами, большими руками и неуклюжей походкой. Представляя его, она сказала лишь, что это ее друг, он помогает ей в практической части. Моряк, у которого много свободного времени.
– Бригантина, – продолжал Гамбоа, – шла из Америки без охраны… И это странно, поскольку из-за корсаров и пиратов король издал указ, предписывающий всем торговым кораблям следовать с охраной.
Почти все время он говорил, обращаясь к Танжер, но иногда взглядывал и на Коя, словно не хотел, чтобы тот чувствовал себя лишним. Надеюсь, ты не в претензии, говорили его глаза. Понятия не имею, с какого боку ты причастен к этой истории, приятель, но надеюсь, ты не в претензии, что я с ней разговариваю и улыбаюсь ей. Заметь: вы здесь ненадолго, а она так привлекательна. Не знаю уж, то ли ты и правда моряк, у которого куча свободного времени, или просто предан ей с головой, или еще что, и не знаю, что там между вами, но хочу всего лишь немного порадоваться. Зарядить аккумуляторы, так сказать.
И больше ничего. Другого гонорара за свои услуги мне не надо. Совсем скоро она опять будет в полном твоем распоряжении, или как там это у вас, и лови свою удачу дальше, приятель. Жизнь и правда коротка, а такие женщины нечасто встречаются. По крайней мере, мне.
– В то время Испания не воевала с Англией, – заметила Танжер. – И, может, охрана не была обязательна.
Гамбоа прикурил надцатую сигарету, выпустил дым в щель между резцами и кивнул. Он был не только военным, но и историком флота. До того назначения на должность директора обсерватории он заведовал архивом Военно-морского флота в Кадисе.
– Может быть, вы и правы, – продолжал он, – но мне все же это кажется странным… В тысяча семьсот шестьдесят седьмом году Кадис владел монополией на торговлю с Америкой. Только одиннадцать лет спустя Карл Третий издал указ о свободе торговли и отменил привилегию Кадиса, который до той поры был единственным портом, куда могли приходить корабли из Америки… И получается, что бригантина шла из Гаваны не совсем законным курсом, если, конечно, придерживаться буквы королевских указов. Или не совсем обычным. – В задумчивости он сделал две долгих затяжки. – Если бы все было обычно, бригантина должна была зайти в Кадис, а уж потом следовать в Валенсию, конечный пункт назначения. – Он снова затянулся. – А по всей видимости, это не было сделано.
59 
