16 
Штерн с ошалелым видом торопливо кивнул.
— Значит, пел, — тихо произнес Тойер. — Хорошо или так себе?
— Классно, — добродушно сообщил Гебеле. — «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Клевая вещица. Всегда мне нравилась. Уж этот мне бандит Синатра.
— Значит, вы анархист, — строго констатировал старший гаупткомиссар, продолжая плести свои приватные сети. — Так вы сидели в баре и наблюдали за происходящим сквозь стеклянную стенку.
— Да, точно. Потом увидел двух мужчин. Одного в темном и того, кто был застрелен. На том одежда была посветлей. Затем вспышка от выстрела.
Звука я не слышал, в баре ведь играла музыка. Тот, в темном, побежал прочь. Больше я ничего не знаю.
— В баре было много народу? Может, другие посетители тоже видели убийство? — спросил Лейдиг.
Гебеле покачал головой:
— Только две парочки — лизались и ничего вокруг себя не замечали. Больше никого. Воскресным вечером туда мало кто заходит.
— Мы уже проверили, — вмешался Штерн. — Ни четверо посетителей, ни бармен ничего не помнят. Между прочим, бармен неграмотный.
— Что с того? — спросил Тойер.
— Там все написано, — ответил Штерн и показал на толстую папку.
Внезапно Тойер почувствовал себя стариком. С трудом он продолжал:
— Господин Гебеле, вы пялились шестнадцать часов на экран монитора, потом, приняв порцию спиртного, наблюдали из освещенного бара сквозь тонированные стекла сцену убийства, совершенного в ночном мраке на расстоянии ста метров от вас. — Он замолчал и представил себе бар. Сосредоточившись на несколько мгновений, он тихо сказал: — Оттуда ведь нельзя увидеть Миттермейерштрассе и уж тем более ту ее сторону, где совершено убийство!
Гебеле опустил глаза.
— Да, вы правы, — промямлил он. — Выйдя из бара, я заметил, что неподалеку стоит полицейская машина и собрались прохожие. Из любопытства подошел ближе. Там как раз давала показания женщина. Я слышал ее слова, а потом тоже заявил, что кое-что видел. Сам не знаю, что на меня нашло.
— Идиот, — смачно обругал его гаупткомиссар. — Между прочим, за такие фокусы предусмотрено наказание, так и знай.
— Я думал, меня покажут по ящику. Мне так хочется попасть на экран. — Гебеле опустил голову. Кожаная куртка захрустела.
Тойер повернул голову к Хафнеру. Тот схватил лжесвидетеля за шиворот и молча поволок к двери.
— Отпусти болвана, — вздохнул Тойер, — сэкономим пару формуляров. Кстати, как получилось, что он так долго проходил свидетелем? Почему никто не зашел в бар и не поглядел из него на улицу?
— Аристотель написал, что у насекомых восемь ног. Лишь в XVIII столетии кто-то их все-таки пересчитал. — Лейдиг улыбнулся: как здорово, когда что-то знаешь.
— Только я все-таки скорее поверил бы Аристотелю, чем недоучке-студенту… — В такие минуты Тойер видеть не мог этого умника.
— Кто такой Аристотель? — спросил Хафнер. — Америкашка, что ли?
При следующем опросе, на сей раз свидетельницы, четверо полицейских вели себя по-другому, почти деликатно. Женщина шепелявила. Большая часть ее лица была скрыта под толстым слоем бинтов, глаз заклеен пластырем. Христиана Кильманн, домашняя хозяйка, проживающая в районе Гейдельберг-Рорбах по адресу Ам-Рорбах, 25. Разумеется, свою травму она объяснила тем, что упала с лестницы. Когда Штерн возмущенно напомнил ей, что она может рассказать начистоту, если травма получена каким-то иным образом, она лишь молча помотала головой.
Тойер решил сказать ей что-нибудь приятное и ткнул пальцем в непонятную бесформенную штуковину на кожаном ремешке, висевшую на шее свидетельницы.
— Какое интересное у вас украшение.
— Я ношу его на счастье, это символ силы.
— А-а, вот оно что… — Больше ему ничего не пришло в голову.
Наконец, он зачитал вслух ее показания, занесенные в протокол:
— «…я стояла на другой стороне улицы, поэтому видела случившееся лишь частично. Кажется, там был мужчина в черном. У меня такое ощущение, что я уже встречала его где-то в городе. Из двери дома вышел еще один мужчина, который впоследствии был застрелен. Я взглянула в его сторону лишь мельком и тут же опять отвернулась, потом услыхала выстрел. Я быстро обернулась. Мужчина в темной одежде уже убегал. Тогда я бросилась к автобусной остановке. Мной овладела паника. Но через несколько минут я пришла в себя и вернулась назад, на место преступления. Туда уже прибыла машина полиции, и я вызвалась быть свидетельницей».
16 
