108 
«Выложу все, что у меня есть, — думала она, — и этот проклятый дом, и будущие гонорары за переиздания. И буду работать как бешеная».
— А если она плюнет тебе в лицо и прямиком потопает в полицию? — засомневалась Бенет.
— Ты рискуешь, не я.
— Почему я, Эдвард? Почему вся вина ляжет на меня? Давай тогда расстанемся прямо сейчас же. Ты уйдешь чистеньким, а я сама разберусь с этим делом.
— Не давай волю эмоциям, Бенет. Давай поговорим на чистоту. Ты ведь знаешь, что я в курсе этой истории. Раз уж я раскопал правду, то я дело не оставлю. Даю тебе три дня на размышления. У меня назначено свидание с Кэрол Стратфорд — она, правда, не знает истинной причины, но чует, что здесь пахнет деньгами, а деньги она любит.
— Ты слишком в себе уверен, — сказала Бенет тихо.
— Да, я уверен в себе.
Прекрасно! Он определил срок в три дня. За эти три дня можно удрать на край света вместе с Джеем. Он, не подумав, дает ей шанс. Полиция не была бы так беспечна.
В ночь, когда Кэрол вообще не вернулась домой, Барри решился позвонить в «Росслин Парк» уже после полуночи. Он выпил целую бутылку крепкого вина, и ему было наплевать, как там люди отнесутся к его звонку. В доме теперь не переводились спиртные напитки, приносимые Кэрол.
Ему ответили, что он ошибся. Кэрол вовсе не задержалась на работе допоздна, и ей не предоставили ночлег в отеле из-за снегопада и плохих дорожных условий. В этот вечер ее не было на работе, и фактически она вообще не состоит в штате отеля. То была последняя соломинка, за которую хватался Барри.
Выслушав все это, Барри наконец уснул на кушетке в гостиной.
Весь следующий день он ее не видел. После полудня какой-то мужчина с мерзким голосом попросил позвать Кэрол к телефону. Барри спросил, не зовут ли его Теренс Ванд? Но трубку бросили на другом конце провода с такой силой, что у Барри заложило уши.
Немного оправившись, он отправился в центр по найму рабочих, но, как всегда, свободных вакансий не нашлось, и он предпринял долгую пешую прогулку, чтобы чем-то занять себя, а пистолет, спрятанный под курткой, давил на его ребра, пока он бесцельными шагами мерил улицу за улицей.
Вернувшись домой, Барри от усталости сразу завалился спать, а пробудившись на следующее утро, наконец увидел Кэрол. Она была рядом с ним, примостившись на самом краю кровати, и удивительно, как только он не столкнул ее на пол во сне. Он пролежал так, бодрствуя с похмелья, и все вглядывался в нее спящую, не решаясь потревожить.
Уже было близко к одиннадцати, когда Барри встал и отправился готовить завтрак.
Первое, что ему бросилось в глаза, когда он вернулся из кухни, были часики, украшенные мелкими бриллиантами, которые Кэрол сняла и положила на прикроватный столик. Она уже не спала, лежала на спине, уставившись в потолок, и ее небесно-голубые глаза были широко распахнуты.
— Привет, — сказала она, а потом, увидев поднос с завтраком, спросила: — В доме найдется закурить?
Он растерянно пожал плечами. Он не имел понятия. Недели две назад он перестал покупать сигареты и для себя, и для нее. И это как-то прошло незаметно. Бывало, что он выкуривал по полторы пачки в сутки, а потом вообще не курил и не страдал от этого. Кэрол произнесла, подражая грубому тону Айрис:
— Твое лицо похоже на щетку для сортира. Или на что-то еще похуже. Какой бес в тебя вселился? Если я не ночевала дома, тому были причины. В «Росслин Парк» возникла напряженка, и я пропустила последний автобус. А второй раз мне пришлось ждать, чтобы кто-нибудь согласился меня подвезти.
— Ты там не работаешь, — сказал Барри. — Тебя на эту работу никогда бы и не взяли.
— О'кей, я там не работаю, — легко согласилась она.
Ничто не могло испортить ее хорошего утреннего настроения. От нее еще пахло отличным бренди — это через столько часов! И все равно она была нежная, румяная, невинная, как девочка. Откинув покрывало, Кэрол уселась на кровати. Барри невольно зажмурился. На ней не было даже трусиков, а груди ее соблазнительно выпячивались.
— Если ты не будешь задавать вопросов, — сказала она, — мне не придется тебе врать. Ты еще более чужой мне, чем этот чертов Дэйв.
Фотография Дэйва удостоилась презрительного взгляда.
— Я не спрашиваю, где ты шатался, чем занимался. И результатов твоих занятий не вижу. Дэйву тоже надо было знать, чем я занимаюсь, где шляюсь. Надоедал мне до смерти. Но он хотя бы не торчал постоянно перед глазами, как ты.
108 
