137 
— Хорошо.
— В аэропорт мы едем вместе. Я заказал билеты на рейс в Боготу.
— А дети?
— С нами конечно же. Ты успеешь упаковать самое необходимое?
Сейчас Пилар слышит: по коридору идет Гуэро. Она быстро прячет чемодан под кровать.
Гуэро видит разбросанную всюду одежду:
— Чем это ты занимаешься?
— Надумала избавиться от кое-каких старых тряпок, — объясняет Пилар. — Отнесу их в церковь.
— А потом поедем по магазинам? — улыбается он, поддразнивая жену. Ему нравится, когда она ходит по магазинам. Нравится, когда она тратит деньги.
— Почему бы и нет?
— Ну, я пошел, — говорит он. — Я уезжаю на весь день. Может быть, сегодня не вернусь.
Пилар ласково целует его:
— Я буду скучать по тебе.
— Я тоже буду по тебе скучать. А может, подцеплю какую una nena [99], пусть согреет меня.
Как бы мне этого хотелось, думает Пилар. Тогда ты не будешь мучить меня каждую ночь. Но вслух говорит:
— Только не ты. Ты же не такой, как прежние gomeros.
— И я люблю свою жену.
— А я люблю своего мужа.
— Фабиан уже ушел?
— Нет, мне кажется, он еще упаковывается.
— Пойду попрощаюсь с ним.
— И поцелуй детей.
— Разве они еще не спят?
— Конечно, спят, — говорит она. — Но им будет приятно узнать, что ты поцеловал их перед отъездом.
Гуэро тянется к жене и снова целует ее.
— Eres toda mi vida. (Ты — вся моя жизнь.)
Как только муж выходит, Пилар захлопывает дверь и вытягивает из-под кровати чемодан.
Адан прощается со своей семьей.
Заходит в комнату к Глории, целует дочь.
Девочка расцветает улыбкой.
Господи, она еще улыбается, думает Адан. Она такая жизнерадостная, такая храбрая. В глубине комнаты чирикает птичка, которую он привез дочке из Гвадалахары.
— Ты уже дала птичке имя? — спрашивает он.
— Глория.
— В честь себя?
— Нет! — заливается смехом девочка. — В честь Глории Треви.
— А-а.
— Ты уезжаешь, да? — спрашивает она.
— Да.
— Папа-а-а-а...
— Всего только на недельку.
— А куда?
— В Коста-Рику, потом, может, в Колумбию.
— Зачем?
— Ищу, где купить кофе получше, — объясняет он, — для ресторанов.
— Разве ты не можешь купить кофе здесь?
— Здешний для наших ресторанов недостаточно хорош.
— А можно мне поехать с тобой?
— На этот раз — нет. Может быть, в следующий раз.
Если этот следующий раз случится. Если все пройдет хорошо в Бадирагуато, в Кульякане и на мосту через Рио-Магдалену, где у него назначена встреча с Орехуэла. Если все пройдет хорошо, любовь моя.
А если нет, он на всякий случай напоминает Люсии, где лежат страховые полисы, код к банковским счетам, ценным бумагам в банковских сейфах, к папкам с облигациями. Если удача от него отвернется, если Орехуэла сбросят его труп с моста, его жена и ребенок будут обеспечены до конца жизни.
И Нора тоже.
Номера счетов и инструкции он оставил у своего банкира.
Если он не вернется из этой поездки, у Норы хватит денег, чтобы открыть свой маленький бизнес, начать новую жизнь.
— Что тебе привезти? — спрашивает он дочку.
— Сам скорее возвращайся, — просит девочка.
Ох уж эта детская интуиция, думает он. Каким-то непостижимым образом Глория будто читает, что у него на сердце.
— Ладно, пусть это будет сюрпризом. Поцелуешь папу?
Он чувствует ее сухие губы на щеке, а потом худенькие ручки обхватывают его шею — замок, который так трудно разомкнуть. Ему неспокойно. И так не хочется уезжать от дочки. На минутку мелькает мысль: а может, все-таки не ехать? Взять да и выйти из этой pista secreta [100], заниматься только ресторанами? Но сейчас уже слишком поздно — война с Гуэро началась, и если Баррера не убьют его, то он убьет их.
Адан решается, нежно разжимает ее ручки и выпрямляется.
— До свидания, mi alma [101], — говорит он. — Я буду звонить тебе каждый день.
Быстро, чтобы она не заметила слез у него на глазах, отворачивается. Слезы напугали бы ее. Он выходит из комнаты. Люсия уже ждет в гостиной с чемоданом и курткой наготове.
— Я только на недельку, — говорит он.
— Мы будем скучать по тебе.
— А я буду скучать по вас. — Адан целует жену в щеку, берет куртку и направляется к двери.
— Адан?
137 
