24 
Баха.
Тихуана открывает доступ к обширнейшим рынкам Сан-Диего, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско и Сан-Хосе. И к транспортным системам, могущим доставлять товар на еще более богатые рынки северо-восточных Соединенных Штатов: в Филадельфию, Бостон и — бриллиант из бриллиантов — Нью-Йорк.
Да, есть, конечно, территория Залив и территория Сонора, но Баха — это всем территориям территория.
Уникальная.
Так что никто особо не напрягся и не удивился, когда Баррера начал:
— Ну а сам я...
И закончил:
— ...хочу перебраться в Гвадалахару.
Вот теперь удивились все.
Адан — больше всех, он поверить не может, что Тио отказывается от самого лакомого кусочка в Западном мире. Если эта plaza не отходит семье, тогда кому же...
— Я прошу, — продолжает Баррера, — Гуэро Мендеса взять plaza Баха.
Адан смотрит, как лицо Гуэро расплывается в улыбке. И тут ему становится ясным чудо спасения Гуэро из засады, в которой убили Дона Педро. Теперь ему понятно, plaza — не подарок-сюрприз, а выполненное обещание.
Но почему? — недоумевает Адан. Что задумал Тио?
И где мое место?
Но у него достает ума промолчать: Тио все скажет ему наедине, когда время подоспеет.
Гарсиа Абрего наклоняется вперед и улыбается. Рот под седыми усами совсем маленький. Как у кота, замечает Адан.
— Баррера разделил мир на три куска, — говорит Абрего, — а четвертый берет себе. Не захочешь, а удивишься, почему это?
— Абрего, какую культуру выращивают в Гвадалахаре? — задает встречный вопрос Баррера. — Может, Халиско находится на границе? Нет. Это просто место, и все. Безопасное, откуда можно служить нашей Федерасьон.
Первый раз он произносит этот слово, думает Адан. Федерация. А сам он — ее глава. Не по титулу, а по положению.
— Если вы принимаете такой расклад, — продолжает Баррера, — я поделюсь тем, что есть у меня. Мои друзья станут вашими друзьями, моя «крыша» станет вашей «крышей».
— И сколько придется платить за эту «крышу»? — интересуется Абрего.
— Оплата скромная. Если учесть, что «крыша» — это всегда дорого.
— Насколько дорого?
— Пятнадцать процентов.
— Баррера, — говорит Абрего, — ты поделил страну на plazas, и это все хорошо и замечательно. Я принимаю Залив. Но ты забыл кое-что: деля плод, ты делишь пустоту. Ничего ведь не осталось. Наши поля сожжены и отравлены. Наши горы наводнены policia и янки. Ты даешь нам рынки — но что нам продавать? У нас не осталось опиума.
— Забудь про опиум, — говорит Баррера.
— И нет yerba... — встревает Гуэро.
— И про марихуану тоже забудь, — не дает ему договорить Баррера. — Это все мелочовка.
— Значит, Мигель Анхель, Эль Анхель Негро, ты велишь нам забыть la mapola и la yerbal — спрашивает Абрего. — А что же ты хочешь, чтоб мы выращивали?
— Кончай думать как фермер.
— Но я и есть фермер.
— У нас граница с Соединенными Штатами в две тысячи миль по суше. И еще тысяча миль по морю. Вот и все, что нам нужно.
— Про что это ты? — рявкает Абрего.
— Ты присоединяешься к Федерасьон?
— Конечно, да. Я согласен на эту Федерацию Пустое Место. Разве у меня есть выбор?
Нет, думает Адан. Полиция Халиско принадлежит Тио, и он дружит с ДФС. Это он организовал и устроил революцию под названием «операция «Кондор» и взметнулся в боссы. Но — и тут Абрего прав — чего он, собственно, босс?
— Эль Верде? — спрашивает Баррера.
— Si.
— Мендес?
— Si, Дон Мигель.
— Тогда, hermanos, — заявляет Баррера, — позвольте продемонстрировать вам ваше будущее.
Все перебираются в комнату соседнего отеля, который принадлежит Баррере и находится под усиленной охраной.
Там их уже ждет Рамон Мэтти Балластерос.
Адан знает, Мэтти — гондурасец, обычно контачит с колумбийцами в Медельине, а колумбийцы предпочитают дел через Мексику не вести. Адан наблюдает, как Рамон распускает кокаиновый порошок и соду в мензурке с водой.
Смотрит, как Мэтти укрепляет мензурку над огнем и прибавляет пламя.
— Ну кокаин, — замечает Абрего. — И что?
— Смотри, — велит Баррера.
Адан смотрит, как закипает раствор, слышит, как потрескивает кокаин. Потом порошок начинает густеть и твердеет. Мэтти осторожно вытаскивает его и кладет просушить. Тот засыхает, и получается шарик, с виду похожий на маленький камешек.
24 
