23 
Камерон был так шокирован, что потерял равновесие и едва не растянулся на полу. Однако быстро пришел в себя и выпрямился. Ни Джон, ни блондинка его не заметили. Она повернула голову и уставилась в пространство, чуть жмурясь от наслаждения.
Камерон не верил собственным глазам, но растерянность быстро сменилась недоумением. Он неожиданно вспомнил блондинку, хотя ее имя так и затерялось в памяти. Та самая бесцветная вялая особа, называющая себя дизайнером по интерьерам! Камерон встречал ее в офисе Джона. О да, теперь он точно знает! Ни вкуса, ни таланта! Превратила офис его друга в салон борделя, выкрасив прекрасные, отделанные панелями орехового дерева стены в омерзительно кричавший желто-горчичный цвет.
Ее способности, очевидно, крылись в другой области. Судя по тому, как жадно Джон пялился на ее пухлый ротик, в спальне ей не было равных.
Камерон продолжал стоять в дверях, уставясь в спину приятеля, пока не осознал истину в полной мере.
Сукин сын провел их всех!
Возмущенный Камерон, пылая гневом, повернулся и пошел к своему столику. И все пытался убедить себя, что зря наговаривает на Джона. В конце концов, они знают друг друга много лет и вместе прошли нелегкий путь. Да, он безоговорочно доверял Джону.
До этого момента. Черт побери, что же Джон сотворил с ними? Одно дело – экономическое преступление, а вот убийство…
До этого случая члены клуба никогда не решались на что-то подобное да и сейчас убедили себя, что делают доброе дело. Скажи это начальству или присяжным… вот смеху-то будет!
Господи Боже, действительно ли Кэтрин была неизлечимо больной? И умирала медленной мучительной смертью? Или Джон просто лгал, чтобы заставить сделать за себя грязную работу?
Нет, невозможно! Джон не стал бы так ужасно лгать насчет жены. Он любил ее, черт возьми!
К горлу Камерона прихлынула тошнотная волна. Он не знал, что и думать. И все же нехорошо обвинять друга, не владея фактами. А вдруг эта связь началась уже после смерти Кэтрин?
Камерон был в таком отчаянии, что сразу же ухватился за эту мысль. Да, конечно! Джон знал декораторшу до смерти жены. Кэтрин сама наняла блондинку, чтобы заново обставить спальню. Да, Джон был знаком с ней, ну и что? После смерти жены он, тоскующий и одинокий, искал способа немного отвлечься, а тут подвернулась эта женщина. Черт побери, возможно, это она воспользовалась его уязвимостью!
Но назойливые сомнения не давали покоя. Если все так невинно, почему Джон ничего не рассказал о ней приятелям? Почему все скрыл?
Может, потому, что пепел его жены еще не остыл. Да, вероятно, так и есть. Джон понимал, что со стороны его роман кажется кощунством. Люди наверняка посчитали бы это странным и стали бы сплетничать и злословить, а члены клуба, естественно, этого не желали. Джон достаточно умен, чтобы не лезть. в глаза посторонним.
Камерон почти уверил себя, что все им увиденное не имеет особого значения. Но все же считал нужным удостоверься. Он постарался, чтобы Джон его не увидел. Заплатил бармену и смылся из ресторана. Велел парковщику подогнать подержанный «форд-седан», на котором теперь приходилось ездить: будущая экс-женушка наложила лапы на его драгоценный «ягуар», пропади пропадом эта шлюха!
Он доехал до следующего квартала, скорчился на заднем сиденье, обернулся и стал следить за входом в ресторан, не забыв позвонить по мобильнику своему поверенному и отменить ужин.
Парочка вышла на улицу минут двадцать спустя. Постояли на обочине, поодаль друг от друга, отчужденно, словно были едва знакомы. Джон сунул руки в карманы брюк, блондинка сжимала сумочку и ежедневник. Когда парковщик привел ее машину, блондинка сунула сумочку под мышку и пожала руку Джону. Парковщик открыл дверцу ее вишнево-красной «хонды», она уселась за руль и, не оглядываясь, отъехала.
На взгляд постороннего наблюдателя все было крайне пристойно и по-деловому.
Минуту спустя прибыл серый «БМВ-кабриолет». Джон неторопливо снял пиджак и аккуратно сложил, перед тем как бережно поместить его на место пассажира. Горькая зависть объяла Камерона. Полгода назад у него тоже был шкаф, забитый костюмами от Джозефа Аббауда, Калвина Кляйна и Валентино, но потом его жена в приступе пьяной ярости схватила тесак и покрошила всю одежду в клочья. Небольшая истерика стоила ему пятидесяти тысяч долларов.
Господи, как он жаждал взять реванш! По ночам, лежа в постели, придумывал сотни способов разделаться с ней. И важнейшим элементом его грез была боль. Он хотел, чтобы сука умирала в мучениях. С каким наслаждением он воображал, что бьет по оконному стеклу, к которому прижато се лицо, и эта б… медленно истекает кровью. В его фантазиях осколок задевал ее артерию.
23 
