16

Как и большинство итальянцев, Брунетти верил, что ведется учет всех телефонных звонков, сделанных на территории страны, и сохраняются копии всех факсов. Но как у очень немногих итальянцев, у него были основания считать, что это правда. Однако и те, кто верил, и те, кто был уверен, вели себя примерно одинаково: ничего важного и ничего такого, что могло быть инкриминировано говорящему или вызвать интерес каких-либо государственных служб, по телефону не обсуждалось. А если не было другого выхода, «деньги» в телефонных разговорах становились «вазами» или «цветами», а инвестиции или банковские счета называли «друзьями из зарубежных стран».

Брунетти понятия не имел, насколько широко распространена эта вера и насколько результативна подобная предосторожность, но, когда он позвонил своей приятельнице в «Банка ди Модена», он знал наверняка, что надо предложить ей встретиться за чашечкой кофе, вместо того чтобы тут же задать свой вопрос.

Поскольку банк находился на другой стороне моста Риальто, они решили выпить аперитив на кампо Сан-Лука. Брунетти пришлось проделать достаточно длинный путь — а нужно-то было задать всего лишь несколько вопросов, — но встреча была единственным способом поговорить с Франкой откровенно. Ничего никому не объясняя, он покинул кабинет и направился в сторону Сан-Марко.

Шагая по Рива-дельи-Скьявони, он несколько раз глянул на воду, ожидая увидеть буксиры, и был немало удивлен их отсутствием. Тут Брунетти неожиданно сообразил, что их убрали много лет назад, а он забыл об этом. Как он мог? Ведь ему это хорошо известно! Иногда он не может вспомнить номер своего телефона или лицо булочника. Он не в состоянии припомнить, сколько лет прошло с тех пор, как буксиры исчезли, оставив вдоль riva свободное пространство для лодок и катеров, без сомнения, более полезных для туристического бизнеса.

Какие они носили замечательные латинские названия! И были в любой момент готовы с пыхтением двинуться в путь, чтобы помочь судам, находящимся в водах Канала-делла-Джудекка. Суда, которые теперь ходили по городским каналам, очевидно, были слишком велики для этих храбрых маленьких буксиров и не нуждались в их помощи: чудовища, превышающие размером Базилику и напичканные тысячами кишащих на палубах как муравьи человечков, пришвартовывались у riva, бросали сходни и выпускали пассажиров побродить по городу.

Брунетти перестал об этом думать, пересекая площадь и сворачивая направо, к центру города, в сторону кампо Сан-Лука. Когда он подошел, Франка уже ждала его, разговаривая с каким-то мужчиной, который показался Брунетти смутно знакомым. Приблизившись, он увидел, что они обменялись рукопожатием. Мужчина повернул на кампо Манин, а Франка стала смотреть в окно книжного магазина.

— Ciao, Франка! — Брунетти был по-настоящему рад ее видеть. В школе они были друзьями, какое-то время даже больше, чем друзьями, но потом она встретила своего Марио, а Брунетти поступил в университет, где встретил свою Паолу. У нее были все те же блестящие белокурые волосы, немного светлее, чем у Паолы, и Брунетти теперь уже был достаточно осведомлен о таких вещах, чтобы понимать, что для поддержания этого оттенка ей нужно прилагать определенные усилия. Легкая полнота, которой двадцать лет назад Франка так стеснялась, в зрелые годы украшала ее; на лице — ни одной морщинки, и вряд ли ей приходилось благодарить за это хирурга-косметолога. В больших карих глазах вспыхнули знакомые теплые искорки, когда она услышала звук его голоса.

— Ciao, Гвидо!

Она откинула голову, подставляя щеки для поцелуев.

— Позволь угостить тебя коктейлем.

Он по старой привычке взял ее за руку и увлек по направлению к бару.

Они молча наблюдали, как бармен смешивает вино и минеральную воду, сверху наливает неразбавленный кампари, насаживает на край стаканов по ломтику лимона и привычным движением ставит их перед ними.

  52