очень нудно 
109 
— Я способна позаботиться о себе сама! И если вы проделали столь неблизкий путь только для того, чтобы высказать мне свое мнение, то напрасно потратили время. Отправляйтесь обратно.
Женевьев старалась говорить сердито, в тон Адаму, но внутри у нее все дрожало от радости. Он сказал, что она красивая! И произнес это так уверенно, будто говорил о неоспоримом факте. Адам удивил ее. Еще никто и никогда не называл ее красивой, и сама она отнюдь не считала себя таковой. Наоборот, Женевьев казалось, что все в ней не так — чересчур высокая, чересчур худая, с чересчур короткой стрижкой… Но Адам думал по-другому.
Женевьев вздрогнула и, придав лицу отсутствующее выражение, уставилась в темноту. Он не должен прочесть ее мысли!
Она глубоко вздохнула. «Вздох удовлетворенной женщины, — подумал Адам и тут же чертыхнулся про себя: — Нашел время для подобных мыслей!»
— Может, вы все-таки объясните мне, почему сорвались на ночь глядя и не сказав никому ни слова? — почти прорычал он.
Что ж, она потом подумает о чем-нибудь приятном, решила Женевьев.
— Во-первых, я никуда не сорвалась, а просто уехала, и не на ночь глядя, а вечером. А во-вторых, я хотела попрощаться, но у меня совсем не было времени.
— Ну конечно, — с иронией протянул он. — Не хотите ли вы поведать мне причину такой спешки?
— Нет! — отрезала Женевьев.
Ее резкий ответ не понравился Адаму, но он сдержался и спокойно сообщил:
— Вы кое-что оставили.
— Я? Я ничего не…
— Телеграмму.
Она закрыла глаза.
— Вы прочитали ее?
— Да, прочитал, и…
Он не успел договорить: Женевьев услышала тихий шорох, схватила обеими руками палку и вперилась в темноту.
— Мне кажется, там кто-то есть. Слышите? Вот опять…
— Это ветер шелестит листьями.
— Я не уверена, — прошептала Женевьев.
— Зато я уверен. Вам, видимо, редко приходилось ночевать одной в лесу? — раздраженно спросил он.
— Что вы! Совсем не приходилось! Для меня это настоящее приключение.
— Вы дрожите.
— Сегодня прохладно. К тому же… Честно говоря, перед вашим приходом я была немного испугана. А теперь успокоилась. Я рада, что вы здесь, Адам, хотя вы и сердиты на меня.
— Город находится меньше чем в пяти милях отсюда. Гаррисоны — по-настоящему хорошая, добрая пара — живут в предместье. Они сдают комнаты. Если вы спросите…
— Я не могу позволить себе тратить деньги, — перебила Женевьев. — Поездка в Роуз-Хилл обошлась дороже, чем я ожидала. И потом, разве это приключение — снять комнату на ночь? Я познаю жизнь. А не собираюсь, как вы, только читать о ней.
Адам пропустил колкость мимо ушей.
— Мне кажется, вы могли бы уже положить свою дубинку. Интересно, для чего она вообще вам понадобилась?
Женевьев отшвырнула палку и смущенно проговорила:
— Ну-у… на тот случай, если сюда явятся дикие звери…
Адам не засмеялся, но посмотрел на нее как на сумасшедшую. Она пожала плечами.
— По-моему, я неплохо придумала…
— У вас еще есть оружие, — напомнил Адам.
— Знаю, но я надеялась обойтись без стрельбы. Ведь это я вторглась во владения диких зверей, а не они в мои. Это их дом.
— Вы когда-нибудь раньше стреляли?
— Нет.
Адам вскипел. Просто чудо, что он нашел ее живой! Да есть ли у нее в конце концов мозги?
— Снова собираетесь прочитать мне лекцию? — увидев выражение его лица, насмешливо спросила Женевьев.
— Вам нельзя оставаться здесь. Вы совершенно беспомощны. Почему вы не сказали мне правду в Роуз-Хилле? Зачем солгали?
— Я не хотела вас обманывать…
— Но сделали это, не так ли/
Женевьев отодвинулась от него подальше и снова прислонилась к дереву.
— Мои проблемы вас не касаются. Вас попросили поехать за мной братья?
От нелепости вопроса он едва не рассмеялся.
— Я отправился за вами по собственной воле. Ответьте наконец, кто вас преследует?
— Кроме вас?
— Ответьте мне, Женевьев, — почти угрожающе повторил он.
— Никто. — Она покачала головой и стиснула руки на коленях.
— Вы когда-нибудь говорите правду? — рявкнул он.
— Да, обычно я так и делаю, — ответила девушка. — Но сейчас иной случай. У меня трудности, и я не хочу, чтобы вы ввязывались во все эти дела.
— Слишком поздно. Я уже ввязался. И вы расскажете мне все!
— Нет. Вы не вправе вмешиваться в мою жизнь. И потом: вас могут ранить или даже, упаси Господи, убить. Я не могу этого допустить. Чем меньше вы знаете, тем лучше. Я сама во всем разберусь.
109 
