очень нудно 
96 
До того как начались все ее сложности, Женевьев привлекала мысль стать женой Адама. Прочитав все его письма к маме Роуз, она даже мечтала о нем, но потом преподобный Эзекиел Джонс вошел в ее жизнь и все перевернул. Из-за своей собственной наивности и увлеченности она больше не считала себя вправе стать женой такого досточтимого человека, как Адам Клейборн.
Она надеялась, что когда-нибудь ее взгляды переменятся, сердце потянется к Адаму. Одному Богу известно, как бы ей этого хотелось.
Ей надо было поговорить с ним с глазу на глаз, их разговор должен остаться в секрете, но возможно ли это в Роуз-Хилл в эти праздничные дни, когда кругом столько народу! Двухэтажный дом трещал по швам от понаехавших сюда членов семьи с чадами и домочадцами. Адама постоянно окружали родственники и друзья, а также люди совершенно незнакомые, остановившиеся на ранчо пропустить стаканчик или поесть горячей похлебки, а то и просто перекинуться словом. Дом Клейборнов был открыт для всех.
Адам старался быть гостеприимным хозяином по отношению к Женевьев, но явно избегал ее. Всякий раз, когда она входила в комнату, где он находился, Адам старался выйти под каким-нибудь предлогом. Его манера поведения, его внезапное бегство обеспокоили бы ее, если бы она не догадалась по его осторожно брошенным на нее взглядам, что он испытывает неловкость при ней.
Время бежало быстро, и очень скоро ей предстоял отъезд. Она дала обещание и обязана его выполнить. Женевьев и так пробыла в Роуз-Хилле гораздо дольше, чем рассчитывала, и чувствовала себя ужасно виноватой перед всеми Клейборнами. Она явилась к ним под фальшивым предлогом, и всякий раз, когда Женевьев смотрела на дорогую маму Роуз, плечи девушки низко опускались под тяжестью лжи.
Клейборны слишком хорошо отнеслись к ней, и Женевьев стало совсем невыносимо. Они радушно приняли ее в своем доме — как родную. Мама Роуз без устали рассыпала ей похвалы. Какая Женевьев приятная, какая милая, какая душевная и какая порядочная девушка! Женевьев боялась даже подумать, что скажет мама Роуз, когда узнает всю правду.
Возможность поговорить с Адамом наедине представилась в день рождения мамы Роуз. Женевьев спускалась вниз по лестнице на первый этаж, а Адам именно в эту минуту входил в библиотеку и, слава Богу, был один. Она глубоко вздохнула, собираясь с духом, и поспешно двинулась за ним.
Но в библиотеку Женевьев попала только через два часа. Сначала ее перехватила Мэри Роуз. Сказав, что ей надо покормить и перепеленать дочку, она попросила Женевьев проследить, чтобы мужчины расставили столы для пикника как полагается. За прошедшую неделю Женевьев очень сблизилась с Мэри Роуз и была рада помочь молодой женщине. А через час Дуглас вручил ей десятимесячного Паркера, а сам отправился помогать устанавливать помост для оркестра, нанятого Трэвисом.
Паркер был совершенно очаровательный, и Женевьев с удовольствием занялась им. Обычно ребенок начинал капризничать, кричать, плакать и вырываться, как только кто-то из посторонних брал его на руки или когда незнакомые люди подходили к нему ближе чем на десять шагов. Дуглас и Изабель считали, что это от застенчивости. Но ко всеобщему удивлению, Женевьев он принял сразу, даже потянулся к ней ручонками, требуя немедленно взять его. Вот и сейчас он радостно улыбнулся. У Женевьев на шее были разноцветные бусы, и она не сомневалась, что как только Паркер доберется до них, он потянет их к себе в рот.
Женевьев решила пойти в библиотеку вместе с этим кудрявым херувимом, но потом передумала. Паркер — беспокойный ребенок и будет только мешать ее разговору с Адамом. Малыш сучил ножками, махал кулачками, смеялся, и Женевьев знала, что, если она попытается уложить его в колыбель, у нее ничего не получится. Девушка понесла его на веранду, уселась в кресло-качалку, принесенное Дугласом, и прижала ребенка к груди.
Паркеру нравилось качаться, он радостно подпрыгивал у Женевьев на руках, а она наклонялась к нему и шептала ласковые слова.
— Харрисон, помоги-ка нам! И позови Адама! — крикнул Коул.
На веранде показался муж Мэри Роуз с малышкой Викторией. Он с виноватым видом остановился перед Женевьев. Та все поняла без слов — и молча передвинула Паркера немного влево, освобождая место его семимесячной кузине.
— Я оставлю тебе Викторию всего на несколько минут. Надо помочь сколотить помост. — Он говорил с шотландским акцентом. — Она накормлена и перепеленута. Жена помогает на кухне, но если ты не уверена, что…
96 
