94 
– Этот мальчик не стал бы убегать. Мэтт Уотли был настоящим борцом. – Старик попытался поудобнее натянуть прикрывавший колени плед. Дочь наклонилась помочь ему, подоткнула концы пледа ему под ноги. – Не в том смысле, какой они придают этому слову в школе. И тем не менее он был борцом.
– А в каком смысле?
Полковник Боннэми выразительно ткнул себя пальцем в висок:
– Он умел пускать в ход свои мозги.
– Вы были с мальчиком близки, – произнес Линли. – Он рассказывал вам о себе?
– Не было нужды рассказывать. Я и так все вижу.
– Но вы говорите, что он умел бороться с помощью мозгов. Как вы узнали об этом?
– Шахматы, – ответил полковник.
Джин Боннэми, видимо, решила, что столь краткую характеристику мальчика гости понять не смогут, и сочла своим долгом вмешаться:
– Папа научил Мэтта играть в шахматы. Мальчику приходилось нелегко, папа обыгрывал его каждый раз, много раз подряд, но он не сдавался. По-моему, он был не просто упрям, но отважен. Он приходил во вторник, они расставляли шахматы и вновь принимались за игру.
– Борец! – решительно повторил полковник.
– Но он беседовал с вами про школу? О своих друзьях, об учителях?
– Нет. Говорил только, что с оценками все в порядке.
– Папа спрашивал его про отметки, – добавила Джин. – Мы все вместе обсуждали, кем он хочет стать.
– У меня сложилось впечатление, что его родители хотели для него чего-то традиционного, – продолжал полковник. – Мэтт мало говорил о них, я думаю, они подталкивали его в сторону университетской науки или же надеялись сделать из него юриста, архитектора, работника банка. Для такой среды это типично. Мальчик должен сделать карьеру к чести всего рода, уважить родителей, бабушек, дедушек, всех предков. Но Мэтт был художником. Вот о чем он говорил. Когда речь заходила о его учебе и о его будущем, он мечтал заниматься искусством.
– Папа поощрял его в этом, – вставила Джин! Боннэми. – Мэтт обещал, что когда-нибудь подарит ему сделанную им самим статуэтку.
– Мальчик должен стать тем, кем он хочет: стать, а не тем, кем видят его родители. Но для подобных семей это типично. Я много раз наблюдал такое. Безусловное почтение к родителям. Полный отказ от собственного мнения. Делай, что тебе говорят. Работай, где велят родители. Женись на выбранной ими невесте. Это часть их культуры, с этим трудно спорить, если только у ребенка нет наставника, который помог бы ему противостоять недовольству родителей в тот момент, когда он попытается взять жизнь в собственные руки.
Только теперь Линли начал догадываться, к чему клонит полковник Боннэми, но эта догадка означала совершенно новый поворот в деле. Происходило нечто странное, почти немыслимое. Если– если только полковник Боннэми не ошибается – вообще речь идет о том же самом мальчике… Возможно ли такое? Или все, что старик говорит о Мэттью, недостоверно? Линли с замиранием сердца прислушивался к словам полковника.
– Хорошо хоть, что только один из родителей Мэттью принадлежит к этой традиционной культуре, а больше никто не навязывал ему этот чертов кодекс чести.
– Только один из родителей? – переспросил Линли.
– Мать, по всей видимости, – кивнул полковник. – Я не знаю ее в лицо, но, судя по фамилии – Уотли, вряд ли отец может быть китайцем. Стало быть, это его мать. Мы это не обсуждали. Полагаю, Мэттью и так хватало проблем. Мальчику смешанной расы оказаться в этой снобистской школе… Не стоило лишний раз напоминать ему об этом.
Линли почувствовал, как внезапно напряглась сидевшая с ним рядом Хейверс. Он и сам готов был вскочить на ноги, быстрыми шагами пройти по комнате, распахнуть окна, растворить двери, но он не поддался порыву. Он хорошо помнил фотографии мальчика: темные волосы, кожа цвета жареного миндаля, тонкие черты лица, темные до черноты глаза. Глаза… большие, распахнутые, совершенно не азиатского разреза. Что-то кельтское скорее, даже испанское, но отнюдь не китайское. Нет, это невозможно. Бессмыслица какая-то.
– Вы не знали, что Мэттью был наполовину китайцем? – тихонько окликнула его Джин Боннэми.
Линли покачал головой – жест не столько отрицания, сколько полной растерянности.
– У вас есть фотография мальчика, приходившего к вам в гости?
– Сейчас принесу. – Она поднялась на ноги. Джин вышла из комнаты, а полковник продолжал свою речь:
– Думаю, вам нужно в первую очередь проверить этих ханжей, людей, которые терпеть не могут тех, кто отличается от них, этих грубых невежд, готовых уничтожить все, чего они не понимают.
94 
