117 
У Кристины действительно доброе сердце, подумал Лайон. Она знала, что Элберт не сможет нигде найти работу. Он слишком стар, слишком немощен.
– Я уверен, что вы прекрасно со всем справитесь, Элберт, – сказал Лайон. – Рад иметь такого работника.
– Спасибо, сэр.
Тут Лайон заметил стоящего в дверях Брауна. Дворецкий выглядел расстроенным.
– Добрый вечер, милорд. Рад вашему возвращению. – Его голос показался Лайону напряженным, но одновременно в нем звучало облегчение. – Вы видели вашу обувь, сэр?
– Я же не слепой. Конечно, видел. Проклятие, объясни же наконец, что тут происходит?
– Распоряжение вашей жены, – сообщил Браун.
– Бывшей жены, – прокудахтал Элберт.
Лайон глубоко вздохнул.
– О чем он говорит? – спросил маркиз, обращаясь к Брауну и полагая, что молодой дворецкий сможет объяснить все более членораздельно, нежели старик, давящийся смехом.
– С вами разводятся, сэр.
– Что со мной делают?
Плечи Брауна поникли. Он знал, что эта новость совсем не понравится хозяину.
– Разводятся.
– Выбрасывают, милорд, выталкивают, забывают, вы умерли для нее…
– Я понял тебя, Элберт, пробормотал Лайон раздраженно. – Я знаю, что означает слово «развод».
Лайон продолжил свой путь, а старый слуга плелся позади.
– Так она и сказала. Моя хозяйка разводится с вами, как принято у ее народа. Она говорит; что нет ничего особенного в том, чтобы избавиться от мужа. Вам придется поискать другое место для житья.
– Что мне придется? – переспросил Лайон, уверенный в том, что плохо расслышал.
Браун усиленно закивал головой, подтверждая слова Элберта.
– Вас выкидывают, выталкивают…
– Элберт, ради Бога, прекрати причитать! – потребовал Лайон. Он повернулся к Брауну. – А при чем здесь обувь?
– Обувь означает ваш уход, милорд, – сказал Браун.
Браун старался не замечать недоверчивого выражения, появившегося на лице хозяина. Он боялся, что вот-вот утратит над собой контроль, и уставился в пол.
– Позволь мне уяснить, – пробормотал Лайон. – Моя жена считает, что дом принадлежит ей?
– И вашей матери, конечно! – выпалил Браун. – Она содержит ее.
Браун кусал нижнюю губу, и Лайон подумал, что он, вероятно, пытается не рассмеяться.
– Ну, разумеется.
Элберт вновь попытался помочь.
– Так принято у ее народа, – вставил он бодрым голосом, царапавшим по нервам Лайона.
– Где моя жена? – спросил Лайон, игнорируя замечание Элберта.
Он не стал дожидаться ответа и побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, в направлении спален. Внезапная мысль заставила его остановиться.
– Она обрезала волосы? – спросил он.
– Обрезала! – прокричал Элберт, прежде чем Браун успел открыть рот. – Так положено, – настаивал Элберт. – Когда волосы обрезаны, тогда… вы все равно что умерли для нее. Вы выброшены, выкинуты…
– Я понял! – закричал Лайон. – Браун, внеси мои туфли в дом. Элберт, иди посиди где-нибудь.
– Милорд? – окликнул его Браун.
– Да?
– Французы и вправду соблюдают такие законы?
Лайон сдержал улыбку.
– Моя жена сказала, что это закон?
– Да, милорд.
– И она сказала тебе, что приехала из Франции? – спросил он дворецкого.
Браун кивнул.
– Ну, значит, это правда, – заявил Лайон. – Я хотел бы принять ванну, Браун. Оставь обувь на потом, – заметил Лайон и улыбнулся. Временами он забывал, насколько Браун молод и неопытен. Правда, когда лжет женщина, излучающая невинность и искренность… Кристина!
Его жены в спальне не было. Да он и не ожидал, что она окажется там. Солнце еще светило достаточно ярко, и она наверняка не вернется в дом, пока ее к этому не вынудит темнота.
Лайон подошел к окну и посмотрел на заходившее солнце. Это было великолепное зрелище, которое он никогда не замечал, пока не женился на Кристине. Именно она открыла ему глаза на то, как чудесна жизнь.
И как чудесна любовь. Да, он любит ее так горячо, что иногда это его пугает. Лайон не представлял, как сможет жить, если с ней что-то случится.
Эта ужасная мысль не преследовала бы его, если бы не предстоящая встреча Кристины с отцом. Лайон был крайне встревожен.
Она считает, что отец попытается убить ее. Ричардс не смог рассказать Лайону ничего существенного о бароне, но тот факт, что Сталински был причастен к делу Брисбена, закончившемуся так ужасно, тоже тревожил Лайона.
117 
