Последние отзывы

  83  

И вздохом позднее, откупаясь от тюремщика почти непосильно дорогой, но единственной возможной платой, искорка, теряя все, на что было потрачено столько любви, прощаясь со всем, что вселяло гордость и восторг, вырывается на свободу. Израненная, обессиленная, отчаявшаяся, но не сдавшаяся, потому что ее еще не научили сдаваться на милость победителя. Зато научили сражаться, и следующее нападение уже не застанет новорожденный мир врасплох…

- Ты мог погибнуть?

Темное пламя в глубине изумруда постепенно затухает, возвращая глазам кузена их истинный цвет. А впрочем, истинный ли? Может быть, та чернота, хранящая тысячи тайн, и составляет суть моего родича, ведь недаром его Дом носит имя Крадущихся во Мраке Познания? Да, пожалуй, так и есть. Только одну крохотную подробность никто не удосужился упо-

мянутъ: там, где прошел Ксаррон, мрак не рассеивается, а сгущается еще плотнее. -Да.

Он отвечает с запозданием, нехотя, словно старается показным равнодушием отмахнуться от дальнейших назойливых расспросов. Но я давно уже привык к тому, что правду мне выдают по частям, и вымуштровал свое терпение.

- Та Нить… Она была одна?

- Какая разница?

Он все еще верит, что я угомонюсь и придушу собственное любопытство. Наивный. Я вовсе не любопытничаю. Приоткрыл новую страницу… Нет, подразнил меня первой главой новой книги, так что хочешь или не хочешь, а придется листать дальше. Подразнил и напугал, причем неизвестно, первого или второго в итоге оказалось больше, а от страха я стараюсь избавиться всеми возможными способами, лучший из которых - срывание покровов тайны.

- Сколько таких Нитей встретилось тебе на пути? Ксаррон посмотрел на меня с чувством, совместившим в

себе сожаление и негодование.

- Две, три, четыре… Их количество имеет значение? Или ты просто хочешь узнать, сколько раз я потерпел неудачу?

Значит, то поражение было всего лишь первым? Но мне почему-то верится, что и последним тоже, поскольку вряд ли кузен, даже в самом раннем детстве, вел себя необдуманно.

- Думаю, ты больше не вступал в подобные сражения, а предпочитал обходить врага стороной.

Потому что уже знал, как его распознать. И был готов к тому, на что он способен, конечно же.

Ксо поджал нижнюю губу, становясь похожим на обиженного ребенка, но не ответил.

- Я угадал?

Изумрудный взгляд, словно стараясь защитить своего хозяина, покрылся тонкой корочкой отрешенности.

- Это было… так постыдно. Отступить. Убежать, поджав хвост. Шарахаться в сторону от любой Нити, хоть немного напоминающей ту…

И каждый раз на долгий вдох замирать в беззвучном ужасе, прежде чем решаться.присоединить к своим владениям новые территории. Догадываться, какая опасность может подстере-

гать на новом шаге, но не находить в себе мужества, а может быть, достаточной трусости, чтобы остановиться. Впрочем, остановка была бы равносильна самоубийству, а право распоряжаться своей жизнью у искорки, в которой теплилось сознание Ксаррона, еще не было.

Постыдно? Пожалуй. Особенно когда получил неожиданный ответ на незаданный вопрос: разве есть на свете кто-то могущественней новорожденных драконов? Как ни странно, есть. Драконы умершие.

- Она принадлежала кому-то из погибших во время войны?

- Наверняка.

- А кому именно, можешь сказать? Хотя бы предположить?

Кузен мотнул головой:

- Остается только гадать. Я не мог знать тех, кто погиб, недь последнее сражение закончилось перед самым моим рождением. А матушка… Она всегда говорила, что бывают вопросы, которые не следует задавать. Никому и никогда.

Тетушка Тилли оказалась столь непрозорлива? Если верить многовековому опыту, нет лучшего средства для разжигания любопытства, нежели строгий запрет. Неужели Ксо единственный раз в жизни послушался своей матери? Что-то не верится.

- И ты не спрашивал? Он невесело усмехнулся:

- Я не смог. Правда. Сразу после войны любой разговор об умерших считался едва ли не оскорблением их памяти, а уж расспросы тем более. А когда страсти улеглись и можно было попросить Старейших о беседе, я… испугался. Ведь мне пришлось бы рассказать все то, что сейчас узнал ты.

Чистосердечно признаться в давней неудаче и открыто объявить о своей слабости и несостоятельности как Повелителя Небес. Покрыть свое имя и имя целого Дома несмываемым позором. Всю оставшуюся жизнь считаться слабым и ничтожным, потому что тот, кто начал путь с бесславного поражения, не достоин вкуса победы.

  83