очень нудно 
67 
Мы не пропадем: у нас остались деньги после продажи товаров и в тайнике скрыто еще немало драгоценных камней. Кое-что я оставляю тебе под моим матрасом в надежде, что ты используешь их на благо нашей экспедиции, цели которой тебе хорошо известны. Советую тебе, однако, оставаться среди приверженцев Йорка, так как люди короля будут теперь считать тебя своим врагом.
Не сомневаюсь, что мы встретимся вновь при более благоприятных обстоятельствах. Прими мои наилучшие пожелания и передай мою глубочайшую признательность (это слово было решительно вычеркнуто и заменено на «уважение») своему достопочтенному спутнику.
Харихара, Виджаянагары, двоюродный брат и полномочный представитель Его Небесного Величества Императора Малликарджуны».
Эти строки управляющий князя Аниш успел набросать на обороте старого счета — только такой клочок бумаги олдермен и сумел разыскать по его просьбе в те несколько минут, которые лорд Скейлз предоставил моим друзьям на сборы, прежде чем отвести их в Тауэр.
Стараясь не прислушиваться к воплям миссис Доутри, желавшей как можно скорее прогнать нас из своего дома, я обернулся к брату Абрахаму, сопровождавшему нас из церкви Сент-Панкрац в Ист-Чип и принялся расспрашивать его.
— Можно ли вытащить их из Тауэра?
— Нет, — отвечал он. — Оттуда никому не удастся ускользнуть без сговора со стражниками.
— Со стражниками? Так Тауэр не только дворец, но и тюрьма?
— Да. Преимущественно для государственных преступников.
— Значит, князь и Аниш находятся в смертельной опасности?
Абрахам задумался, по привычке поглаживая верхнюю губу.
— Пока нет. Королевская партия надеется извлечь из них какую-нибудь выгоду, — решил он наконец. — За них, конечно же, можно получить выкуп или попытаться обменять их на тех, кто попал в плен к йоркистам. Может быть даже, используя их как заложников, Ланкастеры рассчитывают начать прибыльную торговлю специями и драгоценностями. Живые они гораздо полезнее им, чем мертвые. Скорее всего, им даже предоставят достаточно удобное помещение.
— Так что же нам делать?
— Гораздо большей опасности подвергаетесь вы с Умой. Это вы помогли Марчу бежать, а поскольку вы всего-навсего слуги, ваша жизнь никакой ценности не представляет. Королева беспощадна, она с наслаждением уничтожает своих врагов. Чтобы угодить ей, лорд Скейлз прикажет четвертовать вас на площади.
Я с содроганием припомнил изуродованные, выпотрошенные тела, развешанные над воротами Лондонского моста.
— Вам нужно как можно скорее покинуть город. Выйдите из Лондона по Уолтинг-стрит и направляйтесь в ту часть страны, где держатся йоркисты. Инек проводит вас. Но вам нужно как-то загримироваться, иначе вам не выбраться.
— Загримироваться? Но как?
— Можно… можно покрасить лица в белый цвет.
Вопли миссис Доутри сделались совершенно невыносимыми. Мне пришлось заткнуть уши, чтобы избавиться от этого шума. Пробравшись таким образом наверх, я прошел в комнату, принадлежавшую прежде князю Харихаре и Анишу, покопался в матрасе и под матрасом и был вознагражден за свои поиски — извлек два кожаных мешочка, затянутых тонкими шнурками, каждый размером с кулак. Когда я легонько встряхнул свою находку, послышался негромкий перестук, словно там были маленькие камешки. Ощупав первый мешочек, я догадался, что в нем лежат два больших корунда с острыми пирамидальными краями. К чему они нам? Эти огромные, безупречные по окраске камни были достойны монаршего скипетра. Они стоили гораздо больше, чем кто-либо в этой стране мог заплатить за них, и уж конечно гораздо больше, чем могло нам с Умой понадобиться. Потом я подумал, что князь Харихара все рассчитал: ему придется предстать перед вельможами, творящими закон и беззаконие в этой стране, перед королевой, ревниво относящейся к своим правам и привилегиям, и, скорее всего, он бы лишился этих камней, получив взамен ничтожную сумму. Доверив их мне, он знал, что я сохраню драгоценности и расстанусь с ними только в случае крайней необходимости.
Я засунул мешочки с драгоценностями поглубже в набедренную повязку (я по-прежнему носил ее под накидкой и шубой) и поспешил вниз. Инек, торговец рыбой, уже пришел и как раз занимался Умой: он намазал ей лицо смесью свиного сала и мелкой известковой пыли, так что прекрасное лицо превратилось в маску ярмарочного шута. Я хотел было возразить, что подобная внешность будет привлекать всеобщее внимание, но тут Абрахам, резко втянув в себя воздух, словно человек, внезапно озаренный прекрасной догадкой, подступил к Уме и подолом своей одежды размазал слой грима по ее лицу: из-под тонкой белой пленки проступила кое-где бронзовая кожа.
67 
