Последние отзывы

  82  

— Мы противимся внутреннему голосу, — сказал Джерри. — Таково наше предназначение.

— Nous verrons … ^[63]

Профессор Хира несколько раз медленно, тяжело вздохнул. Затем осторожно сел, снял с себя мятый льняной пиджак и бросил на стол, за которым они с Джерри только что утоляли жажду.

— Разве не поразительно, что обладание атомной бомбой мгновенно лишает кого бы то ни было морального авторитета?

На какое-то время наступило молчание. Издалека по-прежнему доносились удары биты по мячу, веселые крики, аплодисменты: после нескольких лет перерыва играли команды Кашмира и Бенгалии ^[64]. Потребовалось время, чтобы набрать игроков. В прошлом люди относились к играм чересчур серьезно.

Джерри выпрыгнул из гамака и пошел за сигаретами. Грязные бокалы исчезли. Новенький раскладной карточный стол, покрытый зеленым сукном. В ведерке со льдом — свежая бутылка. И два бокала на боковом столике.

Хира приблизился, неуверенно переставляя ослабевшие ноги. Он щурился от яркого солнца. Джерри предложил ему сигарету «Салливан».

— Зачем моральный авторитет, если есть бомба? — Джерри присел напротив Хиры, взял новую колоду карт, снял упаковку, разбросал карты по столу, перетасовал, снова разбросал, еще раз перетасовал, после чего бросил колоду на середину стола. Хира взял колоду и начал метать слева направо.

Хира сознавал, что ему становилось слегка не по себе, когда к его разнообразным богам относились без должного почтения. При всей рациональности его мышления.

— Даже самому маленькому домашнему идолу требуется некоторый авторитет, — сказал он. — Я не уверен, что наша модель — лучшая из всех. Но пантеизм во всех случаях следует предпочитать монотеизму, разве не так? Так, конечно. Вы жили в мире, который обещает выбор, но отрицает его на наиболее фундаментальных уровнях! Полное извращение идеалов, стреноженное рвение. Слава великому богу Ганеше ^[65] за то, что все это осталось позади. Подумайте, какие трудности вы себе создаете, когда прорубаете дорогу напролом, не учитывая особенностей местности.

Такое мировоззрение, скажу как можно мягче, быстро заводит в тупик.

— Ну, это всего лишь вопрос коммуникации и демографической ситуации. — Джерри твердо решил не впутываться ни во что слишком серьезное, — Новости распространяются быстрее, времена быстрее меняются, поколение мчится за поколением. Ovem lupo commitere ^[66]. — Удивительно, как легко вспоминается латынь.

Джерри провел пальцами по швам своей элегантной рубашки. Он уже начинал привыкать к новой улыбке фортуны. Слишком долго его била судьба.

По представлению Генерального секретаря ООН Джерри должен был стать первым католическим губернатором Кашмира. Он смотрел на свой необычайный дворец, высившийся на другой стороне поляны — филигранный белый силуэт, словно вырезанный из слоновой кости, вырисовывавшийся в свете предзакатного солнца. Власти убедили Общество финансировать содержание дворца. Местных жителей поражал столь роскошный образ Жизни. За роскошь они уважали правителя. Самое большое восхищение, как Джерри объяснял Папе, у них вызывала религия, которая позволяет своим последователям такое богатство. Индии хорошо жилось под властью набобов. Все испортила бюрократия.

Собственно говоря, эта должность была в своем роде уходом от дел, Джерри стал исключенным из обоймы действующих агентов. Местные чиновники знакомились с документацией и выявляли будущих обращенных. Их число неуклонно падало по мере сокращения мусульманского населения. Имели место только два случая обращения в индуизм. Было бы бестактным указывать Хире на этот факт. Христианство знает, какими средствами превращать агрессию в эффективный инструмент воздействия. Что-то в нем точно есть. Джерри никогда не мог выйти за рамки своей родной культуры в такой степени, в какой ему бы хотелось.

Они сидели, не произнося ни слова, и смотрели на свои ладони. Казалось, на время они забыли об игре.

— Как жаль, что у наших религий так малого общего. — Профессор Хира нахмурился. — Так было всегда?

— Вы когда-то утверждали, что индуизм и физика идут одним и тем же путем к одному и тому же финалу.

— Ну, это было очень давно. Я тогда во всем был оптимистом. Слишком уж извилисты ветви великого древа множественности. Мы прошли долгий путь, монсиньор Корнелиус. Мы накопили много фундаментальных сведений о природе времени. Такой вот долгий, очень, очень долгий путь. Сейчас мы ближе к пониманию того, что на самом деле есть время, мы почти свободны от определенности. Разве вы не чувствует, как ваш груз становится легче, как ваши ноги ступают по воздуху?

  82