106 
— А докатится ли оно до Петербурга? — философски спросил Нуразбеков, высунув голову между ногами Шкфорцопфа.
— Никуда оно не докатится, — мрачно ответил Шкфорцопф. — Простое колесо, не гоголевское. Обычная ньютонова механика. Вот только падать не хочет.
— Я так ие думаю, — сказал Нуразбеков и похлопал Шкфорцопфа по колену.
Шкфорцопф оторвал ногу от подоконника.
У Гайдамаки в глазах почернело, будто в окне перед ним стоял тот самый черный монах. Он хотел отвернуться, чтобы не видеть, как Николай Степанович делает шаг в пропасть — вниз с седьмого этажа на расплавленный одесский асфальт, — как вдруг черный монах схватил его за горло и стал трясти, как мешок с картошкой. Весь изысканный обед с «Климентом Ворошиловым» в придачу в непреодолимом спазматическом водовороте поднялся из его желудка, как вода в засоренном унитазе, и Гайдамака, не успев даже зажать рот руками, вытаращил глаза, выблевал все свое внутреннее содержимое под стол и на ноги майора Нуразбекова и потерял сознание.
ГЛАВА 8. Пролог к эпилогу
Если ты знаешь, что делаешь, работая в субботу, будь благословлен; но если не знаешь — ты проклят, как преступающий закон.
НЕСКОЛЬКО АВТОРСКИХ СЛОВ ПО ПОВОДУ ЭССЕ СОМЕРСЕТА МОЭМА «ВТОРОЕ ИЮЛЯ ЧЕТВЕРТОГО ГОДА»
И наконец, настоящей сенсацией оказалась находка в архивах КГБ компрометирующих материалов па Антона Павловича Чехова — эти документы были даже выделены в отдельное «Дело Чехова».
Автор романа в заботах о композиции «Эфиопа» (так называемой «архитектонике»), отказавшись от идеи прямо ввести в текст изложение литературного эссе Сомерсета Моэма «Второе июля четвертого года», которое напрямую перекликается с «Эфиопом» и даже разъясняет его, считал абсолютно необходимым опубликовать это эссе в ПРОЛОГЕ романа, но т. к. относительно законное место ПРОЛОГА оказалось занято ПРЕДИСЛОВИЕМ, то в распоряжении автора остался один ЭПИЛОГ, который начнется после следующей ГЛАВЫ. Автор еще раз повторит мысль о принципе относительности в литературе, которую высказал в ПРЕДИСЛОВИИ:
«Когда я понял, — рассказывал Эйнштейн, — что человек, летящий с крыши, остается неподвижным относительно здания, во мне все оборвалось, со мною говорила сама Природа, мне захотелось залезть на крышу и провести этот эксперимент». Эйнштейн так и не прыгнул с крыши, чтобы проверить теорию относительности, но в литературе — почему бы не прыгнуть с крыши и не поставить рядом ПРОЛОГ с ЭПИЛОГОМ, которые все равно останутся неподвижны по отношению друг к другу.
Это эссе С. Моэма на английском языке с примечанием «для англичан, изучающих русский язык и литературу» и с подстрочным русским переводом было найдено в архивах КГБ в том же несгораемом сейфе с «Делом» Акимушкииа — Нуразбекова. Оно было приобщено к «Делу», потому что С. Моэм внес в биографию Чехова необходимые дополнения в свете ранее не известных и абсолютно неожиданных документов из Фонда Чехова в Лондоне, которые имеют прямое отношение к «Делу». Подстрочник был выполнен штатным переводчиком КГБ вполне добросовестно, автор «Эфиопа» лишь сократил его и литературно обработал. Цитаты из книги С. Моэма в дальнейшем не оговариваются, примечания переводчика (для высших чипов КГБ, иногда излишне простоватые и подробные, но всегда уважительные к Чехову) даются петитом в квадратных скобках {…}.
Гонорар — Сомерсету Моэму.
ГЛАВА 9. Мотор!
Заблудился я в небе — что делать.
Гайдамака очнулся голым и отмытым от блевоты в какой-то теплой ванне и услышал над собой такие разговоры:
«Люсь, жалко тебе, что ли, ему дать? — говорил майор Нуразбеков. — Смотри, какая красота в ванне плавает! Если по справедливости, если по Фрейду — надо дать. Доктор прописал, Владимир Апполинариевич. Он проверил у Командира мотор — мотор нормально работает».
«Да я же не отказываюсь. Я с Командиром всегда с удовольствием. Но пусть и он со своей стороны зоологией пошевелит, — отвечала Люська. — Он же не стоит, а плавает».
«Ну вот, начинается! — недовольно сказал генерал Акимушкин. — Не шевелится у него зоология. А у тебя все есть для этого, все приспособлено, чтоб у мужика шевелилось. Не он не хочет, а ты не умеешь. Уволю!»
106 
