очень нудно 
31 
И о каком подполье речь? Подполье было партийным, у каждой партии собственное: у анархистов свои пароли, явки, тайники, а у левых эсеров — свои. В какое именно подполье послали Пашу Дыбенко, если он беспартийный? Вообразим, что прибыл подпольщик Дыбенко на явочную квартиру с такой аттестацией: он больше не коммунист, его выгнали за трусость, теперь он с вами работать будет. А кому он такой нужен?
Представим, что в ходе войны Гитлер за трусость выгнал из своего правительства и из нацистской армии, допустим, Геринга и забросил его в советский тыл — свастики на заборах рисовать, листовки расклеивать, по ночам красные гитлеровские знамена тайно на заводские трубы прикручивать. Неудобство в том, что Геринг был мужиком крупным, заметным, как Павел Дыбенко. Кроме того, Геринга по карикатурам знала вся Россия, он быстро попался бы. Но Павел Дыбенко в то время был России и Украине более известен, чем Геринг стал чуть позже: председатель Центробалта, член первого Советского правительства, троцкистско-ленинский нарком, палач народных демонстраций и губитель Учредительного собрания. Фотографии его печатались во всех газетах. Дорвавшись до власти, народные комиссары по всякому поводу печатали свои портреты: вот мы, правители ваши: Дыбенко — Коллонтай — Раскольников, любуйтесь. И приказы-декреты писали товарищи часто только ради того, чтобы украсить их своей подписью, чтобы знала Россия своих повелителей. Да и в лицо Павла Дыбенко знал каждый балтийский матрос, а они по всей стране разбежались, любой опознать мог. И провалился бы подпольщик Дыбенко и всю подпольную организацию завалил бы.
Так кто же его послал на подпольную работу? Вот тут биографы славного революционера умолкают. Его никто в подполье не посылал. Он сам ушел в подполье. В грозный час, когда советская власть висела на ниточке, Дыбенко так законспирировался, что никто не знал, куда он девался.
Потом вынырнул. Большевики захватили Крым, и Дыбенко — народный комиссар по военным и морским делам Крымской советской республики. Недолго. Выбили красных из Крыма. И обнаружили неизгладимые следы страшных злодеяний.
В 1921 году — Кронштадт. Восстание балтийских моряков среди прочих давит и бывший балтийский матрос, бывший председатель Центробалта товарищ Дыбенко. Он командует Сводной дивизией. И тут надо объяснить, что есть Сводная дивизия. В Кронштадте восстал флот. И мало кто из коммунистов желал проливать кровь матросов, которые подарили власть Ленину и Троцкому. Это ведь свои. Мятеж давить некому. Верных частей нет. И вот тогда партия посылает на подавление своих полководцев. Тут и Троцкий, и Тухачевский, и Якир, и Федько, и Ворошилов с Хмельницким, Седякин, Казанский, Путна, Фабрициус и еще многие, многие. Читаем биографию любого стратега и почти наверняка находим его в числе кронштадтских героев. Такое впечатление, что в тот момент никто молодой Советской республике не угрожал. Кроме народов России. Восстание в Кронштадте могло стать детонатором. Вся Россия могла полыхнуть. И уже забастовал Питер. И уже тамбовские мужики сажали на вилы озверевших комиссаров. Кронштадт коммунистам надо было давить. Срочно. Потому, бросив все, стянули сюда командный состав. Рядовых на такое дело поднять не удавалось. Но одних командиров мало. И тогда партия посылает делегатов своего Х съезда. Этим деваться некуда — если полыхнет, делегатов русский народ накажет так, как только у нас наказывать умеют. Командирам и делегатам Троцкий обещает огромное количество орденов. Но и этого мало, И тогда на подавление мятежа бросают крупных партийцев. Тут и Калинин, и Бубнов, и Затонский. Сюда бросают начинающих писателей: иди — объявим классиком. Там, кстати, и купил себе звание классика будущий генеральный секретарь правления Союза писателей СССР товарищ Александр Фадеев. Но и будущих классиков соцреализма не хватило. Посылают курсантов. Это карьеристы, которые сознательно выбрали эту власть и намерены делать карьеру через реки народной крови. Коль так, вот вам, ребятки, возможность отличиться. Ко всему прочему формируют Сводную дивизию… Она еще именовалась Сбродной. Коммунисты собрали в эту дивизию всю мразь, которая только была в стране и за ее пределами. Собрали тех коммунистов, кто провинился, проворовался, пропился, продался, собрали сюда коммунистов-мародеров и коммунистов-насильников. Во главе Сбродной дивизии — бежавший с поля боя, изгнанный из партии за трусость, вынырнувший неизвестно из какого подполья Дыбенко: вперед, товарищи! Он в партии не состоит. Мог бы этим делом и не заниматься. Но занялся. И опять кронштадтский лед. Опять проруби. И трупы — под лед. Только теперь это не трупы офицеров, теперь это сами матросики. Когда Дыбенко бунтовал, его отправили просто воевать на фронт, а когда против него бунтуют, он матросиков топит.
31 
