очень нудно 
38 
В 1922 году — Генуэзская конференция. Советская Россия попала в весьма скверное положение: мировая революция провалилась, страна в развалинах, надо налаживать, как выражался товарищ Ленин, «мирное сожительство» с буржуями. Ленин считал возможным самому отправиться в Геную с протянутой рукой и просить у буржуев денег. На это червонные казаки Примакова ответили телеграммой: «Товарищ Ленин может ехать в Геную, но только после того, как туда войдет Красная Армия».
После Гражданской войны Примаков занимал ряд командных и дипломатических постов, был командиром корпуса, военным атташе в Афганистане и Японии. В 1930 году, из дальних странствий возвратясь, опубликовал книгу «Афганистан в огне». Идея: момент назрел, промедление смерти подобно, необходима интернациональная помощь братьям по классу, срочно требуется вводить ограниченный контингент, иначе на нас нападут. Голод и смерть миллионов украинских крестьян Примаков считал выдумкой классовых врагов. На сообщения о голоде ответил циклом стихов:
А теперь на просторе У бескрайнего моря Вольный труд на степях процветает, Люд рабочий живет, Звонко песни поет…
И далее в духе: жить стало лучше, жить стало веселей. Кроме стихов писал книги воспоминаний. Основной мотив: Гражданскую войну выиграли червонные казаки и товарищ Примаков, их командир и гениальный стратег. Трудов по стратегии и тактике Примаков не писал.
В 1935 году комкор Примаков назначен на должность заместителя командующего Ленинградским военным округом. Отношение к себе считал несправедливым. В знак протеста носил не три присвоенных ему ромба, а четыре — знаки различия командарма 2 ранга. С четырьмя ромбами демонстративно появлялся перед Сталиным. Представим ситуацию: некий генерал-полковник смастерил маршальскую звезду, отшлифовал до сверкания, повесил на шею и в таком виде появился перед высшим руководством страны, демонстрируя неудовлетворенность своим положением. Или представим, что полковник пришил себе на штаны генеральские лампасы и явился к вышестоящему командиру: меня обидели, я заслужил большего. Именно так действовал комкор Примаков.
Товарищ Сталин к этим выходкам относился снисходительно. Даже не журил: чем бы дитя ни тешилось…
Вот портрет еще одного червонного казака.
Официальная кремлевская пропаганда его описывает так: «Дмитрий Шмидт лихо дрался на фронтах в составе корпуса червонного казачества, после войны командовал в нем дивизией. В двадцатых был активным троцкистом. Бывший партизан, человек отчаянной храбрости, Шмидт придавал мало цены кумирам и авторитетам. Провокационное исключение Троцкого из партии буквально накануне XV съезда привело его в бешенство. Он приехал в Москву и отыскал Сталина где-то в перерыве между заседаниями. Облаченный в черкеску, с папахой на голове, он подошел к генсеку, непотребно выругался и, доставая воображаемую саблю, пригрозил: „Смотри, Коба, уши отрежу!“ Сталину пришлось проглотить и это оскорбление» (Рапопорт В. и Алексеев Ю. Измена родине. Лондон, 1989. С. 293).
Эта выходка Шмидта отнюдь не единственная. Прошла она, как и все подобные ей, без последствий. Наоборот, в 1935-м Дмитрий Шмидт получил звание комдива, хотя в тот момент командовал только бригадой.
Илья Дубинский, певец червонного казачества, в 30-х годах командовал 4-й танковой бригадой в Киеве, а Дмитрий Шмидт— соседней 8-й механизированной бригадой. Дубинский рассказывает, как жил пролетарский полководец: «Мне отвели квартиру в доме у Театра Франко, этажом выше жилья Шмидта. Когда-то в этих шикарных квартирах с узорчатым паркетом, лепными потолками, изразцовыми голландскими печами жила киевская знать» (Особый счет. М.: Воениздат, 1989. С. 120). Понятно, этого Шмидту мало. «Он считал себя обиженным» (Там же. С. 208). Тут же рядом, в Вышгороде, находился лагерь, где в палатках жили красноармейцы бригады обиженного Шмидта, в деревянных домиках — командиры. Дубинскому достается деревянный домик. «Эта хибара не шла ни в какое сравнение с бревенчатым обжитым коттеджем Шмидта, где были все удобства — водопровод, балкон на втором этаже и даже свой небольшой тир» (Там же. С. 120). Кстати, куда ни попадает червонный казак Дубинский, везде его обиженные друзья живут широко в самом прямом смысле. Вот он в квартире дивизионного инженера С. Бордовского. Москва. Арбат. «Открыл нам хозяин. Провел в гостиную, которая вполне бы подошла под манеж» (Там же. С. 124). Я ничего не имею против роскошных квартир и летних резиденций с балконом и тиром. Я сам большой любитель больших и красивых квартир. Имейте, товарищи командиры, бассейны и бани в своих квартирах, как любил товарищ Вацетис, имейте садовников и псарей, как имел товарищ Тухачевский, но если имеете, то не надо из себя корчить борцов за всеобщее равенство.
38 
