очень нудно 
140 
– Вы примете участие в обеденной трапезе? – ну вот, покой уже и не снится.
Открываю один глаз.
В дверях стоит Лэни. Свеженькая, довольная, прячущаяся в уютных складках домашнего платья. Я бы сказал, умиротворенная. Наверное, ночью побила свое прежнее достижение по количеству поклонников. Волосы влажные и от этого кажутся еще чернее, чем на самом деле. Даже блеск не спасает положение: по смуглым плечам Смотрительницы тугими локонами сбегает вниз сама ночь. Лиловые глаза тоже блестят, но очень мягко. Светят внутрь, если можно так выразиться. И кажется, я понимаю, чем сей эффект может быть вызван. Наверное, стоит ее поздравить? Нет, погожу немножко:
– С каких это пор ты служишь кухонным глашатаем?
– Мне не в тягость сзывать к обеду.
– Я не пойду, можешь не тратить силы зря.
– Есть причина?
– Как обычно.
– Вы плохо выглядите, – задумчиво сообщает волчица.
– Знаю.
– Вам не следует отказываться от еды.
– Я и не отказываюсь. Просто за общий стол не пойду.
– Почему? Брезгуете?
Открываю второй глаз.
Она нарывается на очередную выволочку. И прекрасно это понимает. Но зачем? Хочет изучить глубину моей обороны и нанести сокрушительный удар? Так я ничего не скрываю.
– Считай, как тебе удобнее.
– А на самом деле?
– Я не обязан давать тебе отчет. В чем бы то ни было.
– А dou Магрит?
– Хочешь сказать, она надоумила тебя прийти сюда?
– Она непременно спросит, почему Вас нет за столом.
– Я поем позже. На кухне. Если что-нибудь останется.
– На это не стоит надеяться.
– Знаю.
– Вы удивительно немногословны сегодня, – еще одно размышление вслух.
– У меня нет настроения.
– Разговаривать?
– Отвечать на глупые вопросы.
– Они, в самом деле, глупы или только Вы считаете их таковыми?
– Какая разница?
– Мне любопытно.
– Ищи кого-нибудь более подходящего для пустых бесед, – я перевернулся на живот и обхватил руками подушку.
– Вряд ли мне это удастся, – съязвила Лэни.
Я не стал отвечать, и через минуту женщине надоело ждать: тихие шаги обутых в мягкие сапожки ног затихли в недрах коридора. Дверь, конечно, осталась открытой. Может, ее вообще снять с петель? А то висит совершенно зря: у меня с утра не комната, а проходной двор.
«Зачем обидел женщину?…»
И ты туда же!
«Она искала примирения, а встретила такой холодный прием…»
Примирения? Разве мы ссорились?
«Зря ты так себя вел, мой дорогой… У тебя был очень хороший шанс наладить отношения со Смотрительницей… Ты же видел, что она на редкость спокойна…»
Видел. Еще бы она не была спокойна! Через сколько месяцев ждать приплода, как думаешь?
«Если все пойдет должным образом…» – Мантия осекается и строго спрашивает: «А как ты догадался?…»
О чем?
«Что в ней зарождается новая жизнь?…»
Не знаю. Просто почему-то вспомнилась Кё… Ее глаза сияли точно таким же светом.
«А ты все-таки умеешь кое-что видеть…» – в тоне промелькнула тень уважения.
Умею, не умею, толку никакого.
«Потому и отправил ее прочь!…» – догадалась, стерва. Наконец-то.
Угу. Надо быть совершеннейшей дурочкой, чтобы прийти в мою комнату в таком положении.
«Или придавать значение другим вещам…» – мягкое замечание.
Другим? Например?
«Тебе важно сохранить в неприкосновенности магические структуры Дома и его обитателей, а ей… Ей может быть важно блюсти традиции… Исполнять Долг…»
Чушь! Никакой Долг не стоит жизни невинного ребенка.
«Но не каждая мать изберет правильный Путь…»
А моя мать? Она поступила правильно?
«Она поступила так, как ей велел разум, хотя чувства требовали обратного…»
Чьи чувства?
«Чувства тех, кто просил ее одуматься, конечно… Ты же читал об этом…»
Читал. И чтение было очень занимательным, но совершенно неконкретным.
«А эмоции не могут быть конкретными: они передают картину целиком, во всех ее деталях, во всех красках, и потому кажутся хаотичным смешением несмешиваемого, когда на самом деле являются наиболее точным отражением происходящего…»
Отражением… Но любое зеркало переворачивает картинку, не так ли?
«И ЭТО ты заметил?… Растешь…» – смешливое одобрение.
Расту? В чьих глазах?
«Ну, не в моих, конечно, поскольку не располагаю подобными органами… Будем считать, что в своих собственных…»
140 
