очень нудно 
67 
Отошел Бочаров, а Настя решила: тут заговор.
10
Осень листопадная. Осень шелестящая. Идет Настя лесом. Идет, над собой смеется. Пропустили ее на спецучасток по бумаге, а дальше что? Возле Бочарова можно год ходить, ничего не узнаешь. А можно и десять лет. В доме отдыха НКВД – запасной командный пункт областного управления. Там узел связи и сейфы. Но узел связи под охраной, и двери там железные, и окна в решетках, и работают там связисты круглые сутки. Да и не так глуп Бочаров, чтобы в рабочем своем сейфе держать что-то недозволенное. И не так глуп Бочаров, чтобы в рабочих помещениях что-то лишнее сказать.
Интересно, где сейчас Дракон? Вернулся ли из Америки? И что там у него за результаты?
А результаты у него не могут быть веселыми. Если бы он забрал «Контроль-блок» в Америке и благополучно вернулся, то Настю товарищ Сталин немедленно бы отозвал со спецучастка. Делать ей тут нечего. Поднял бы товарищ Сталин правительственный телефончик и сказал бы: ну-ка верните мою птицу, завершилась ее практика. И Бочаров ее отпустил бы. Если нет заговора, посмеет ли какой-то Бочаров ослушаться Сталина и не выполнить его приказ?
Но заговор есть. И потому не отзывают Жар-птицу со спецучастка Куйбышевского управления НКВД. А что она может?
Ничего не может. Бегает по лесам. Понимает Бочаров, что она прислана что-то разнюхать, только не выгорит Настеньке.
Обдумала Настя варианты и решила в панику не ударяться и не хлюздить. Если заговор есть, если «Контроль-блок» украден, то быть ему или в Москве или тут где-то рядом. Даже тут вернее: «Контроль-блок» в основном для Жигулей предназначен.
Если есть заговор, то должна быть подготовка. Должны быть интенсивные контакты между участниками. А где?
Непонятно, если Бочарову надо поговорить со своими людьми о чем-то недозволенном, где он это делает?
Короткий разговор – это в лесу. Леса на спецучастке в достатке. Ну а если разговор с пьянкой на всю ночь, тогда где?
А ведь заговор просто так в лесу не рождается, и не зреет в лесу. Заговор, если психологии Перзеева верить, начинается с доверия участников друг к другу. Заговор начинается в обстановке домашней, доверительной. Где это? Не в кабинете же служебном. Не на квартире. Потому как квартиры чекистов прослушиваются, и они это знают. Где тогда? Где-то в подмосковном лесу, в уютном домике. Или в лесу у Жигулей. Тоже в уютном домике. Если тут у Жигулей судьба страны и мира решается, то тут и должны заговорщики собираться. И не однажды.
Где?
Все леса Настя обходила. Нет в лесах на спецучастке уютного домика. Нет его. Есть своя железнодорожная станция, есть загон, есть захоронения под молоденькими елочками, есть захоронения под пятилетними елочками, есть и под десятилетними, есть дом отдыха, есть лагерь испанских детей…
Стоп. Почему не в лагере? Если бы Настя была начальником Куйбышевского управления НКВД, почему бы не устроить для друзей пир с увеселениями в детском лагере? Кухня там есть. Кровати есть. В случае чего и отоспаться есть где.
Устроила бы Настя пир в лагере испанских детей?
Нет. Не устроила бы. Там домики легонькие. Там подслушают. А еще перепьются друзья, орать будут. Музыка будет греметь. А рядом охрана, рядом обслуживающий персонал. Слухи нехорошие поползут. Да и жены командирские рядом.
Лучше бы всего – в здании со стенами несокрушимыми. И чуть в стороне от дома отдыха. Чуть от охраны и персонала в стороне.
Но нет такого здания на спецучастке.
Как нет? Есть!
11
На самом видном месте. На самом высоком. На холме над Волгой. Прямо посредине спецучастка. Собор. Его за десятки километров с волжских пароходов видно. Его из леса видно. Над деревьями возвышается. Почему бы не в нем? Почему бы не устроить тайное блудилище на самом видном месте, там, где искать никто не будет?
Орешником, малинником ползет Настя к храму. Лицо и руки колючками исцарапала.
Вот он. Красавец.
Никого вокруг. И рядом с собором лет десять никого не было. Меж плитами гранитными – стебли травы буйствуют. Все дорожки вокруг заросли. Быстро природа свое берет, если человека рядом нет. На железные створки двери стальная полоса наложена. И заварено намертво. Давно заварено. Стальная полоса, как и обе створки двери, многолетней ржавчиной разъедены. Между ступеней давно пробились лозы диких роз и всю дверь оплели. К стенам не подступись: все заросло. Давно. Окна еще в Гражданскую перебиты. А рамы узорчатые и решетки остались. Это для колючих кустов вроде решеток садовых – все заплетено. Окна изнутри кирпичом заложены. Ставили собор на века. А потом коммунисты изнутри заложили окна кирпичом – тоже на века. И дверь единственную заварили. А уж потом природа-мать все от основания до крыши розами дикими заплела. Как в сказке братьев Гримм. Лет десять, а то и пятнадцать никто тут не ходил. Трава не мята. Кусты не ломаны.
67 
