81 
И Бочаров понял: наступило равновесие. Она утонула. «Контроль-блок» плавает хуже топора. Топор стальной, а тут золото – тяжелый металл. Сталин не может взять под контроль системы связи, но и Бочаров не может. Игра продолжается.
18
Мнится Насте сом усатый прямо под нею. И работает руками. И холод ее не берет пока – тренированная. Вот если бы снизу кто-нибудь стальной решеткой прикрыл от страшных рыб, то тогда и ничего. Или были бы у нее длинные лапки, как у жука-водомера, чтоб по воде скользить, а в воду не проваливаться. Плывет Жар-птица, за бревнышко держится. Бревнышко для того, чтобы «Контроль-блок» под воду не тянул. Направления не теряет. Направление на белый бакен. Бакен путеводной звездой впереди светит. Простой план: доплывет до бакена и будет ждать караван. По Волге караваны так и шастают: буксир и шесть-восемь барж на крюке. Караван против течения медленно идет. Особенно если груженый. У груженых борт низкий. Надо в темноте сообразить – груженый караван или нет. Если пустые баржи, на борт не взберешься, будешь хвататься, пока следующая баржа не накроет. Надо подплывать к самой последней.
Все это хорошо в теории. Только в темноте ничего не видно. На везение Настя надеется. Больше не на кого надеяться. Делает она именно то, чего от нее не ждут. План: выплыть ночью на волжский фарватер, прицепиться за баржу и подняться на ней километров на двести вверх по течению, там – в воду и на правый берег, потом правым берегом вдоль Волги уйти вниз. До Александровского моста. До 913-го километра.
19
Прошел пассажирский пароход вниз по течению. Музыка гремит. Над волжской волной – «Амурские волны». Но палубы пусты. Наверное, и каюты наполовину пусты. Завершается сезон. Сидит Настя на бакене, только волнами ее качнуло. Вверх прошлепал караван: буксир и шесть барж. К ним Настя было поплыла, на фарватер выплыла далеко, но вернулась. Вонь бензиновая от барж на километр. Из Баку гадость какую-то нефтяную Каспием до Астрахани гонят, потом Волгой на север, на север, на север. На нефтеналивных баржах делать нечего, укрыться негде. Прошел еще один пассажирский пароход. Теперь уже вверх по течению. Тоже с музыкой: тут – «Славяночка». За пассажирским не угонишься, даже если он против течения идет.
А вот буксир шлепает колесами. В нужном направлении шлепает. Скользнула Настя с бакена в воду и на фарватер. Медленно буксир против течения идет, но и ей до средины фарватера плыть. Качают волны ее. Дождик пылью водяной стелется. Без капель. Успеть бы доплыть, пока караван мимо не пройдет. И вперед соваться толку мало – под колеса попадешь. Вон как вертит! И не понять в воде, далеко выплыла или не очень. Кажется, что сутками она плывет, а обернешься – бакен рядом, вроде и не отплыла от него еще.
Повезло ей. Вообще говорят, что хорошему человеку всегда везет. А разве она у нас плохая? Зацепилась за борт занозистый, подтянулась, взобралась. Рядом с бортом огромная рыбина из-под воды пастью – хап. И хвостом бултыхнула как веслом.
20
Чем баржа гружена? Баржи с астраханскими арбузами уже прошли. В сентябре. Этот караван с зерном оказался. Шесть барж парами. Лучшего не придумаешь. Донская пшеница идет на сталинградские элеваторы, а оттуда – вверх по Волге на север, на север, на север. Каналами и реками до самой Москвы, до Питера, до Мурманска, до Архангельска. Холмы зерна. Брезентами укрыты. Нырнула Жар-птица под брезент. Духота жаркая. Тут меж холмами зерна ложбины должны быть. Точно. Есть ложбины, со всех сторон пшеница, сверху тент брезентовый, почти как над вождями во время воздушного парада.
Пистолет Настя первым делом от воды отряхнула. Протереть бы, но нечем. Вся одежда килограммами воды пропитана. Одежду выжала, на зерне под тентом разложила. Из ботинок воду вылила и на ноги их. Пусть на ногах сохнут. Иначе покоробятся, потом их на ноги не натянешь. Нагребла себе Настя постель. Гребет, а зерно горячее, солнцем раскаленное, тепла своего еще северной осени не отдавшее. Разлеглась-вытянулась. Зерном себя и засыпала. Дрожит вся. Зубы как у щучки молоденькой клацают. Тянет буксир шесть барж, колесами по воде шлепает, бьют волны в борта. Дождик по тенту накрапывает. Никак Жар-птица не согреется. Ветер крепчает, волны сильнее по бортам лупят. А ведь как хорошо, что успела. Может, через час такие волны на Волге поднимутся, что не доплыть и до бакена, такой дождь ударит, что не увидишь огоньков. И повезло. Баржа с кирпичами могла оказаться. Или с рельсами. А в зерне хорошо. Понемногу дрожь утихает.
81 
