15 
Безупречная память тотчас выдала портрет элегантного худощавого блондина, обладателя непоколебимого хладнокровия и многочисленных талантов. Весьма сведущий ученый, одинаково сильный в ботанике, анатомии и графических искусствах, барон Луи был к тому же великим охотником, сливался с лошадью, подобно кентавру, – он был одним из немногих всадников, кому дозволялось садиться верхом на знаменитых белых «липиццанеров» в «испанской» школе верховой езды в Вене, – а кроме того, замечательно играл в поло. Закоренелый холостяк, он тем не менее обожал женщин и имел у них бешеный успех. Легенда же о его хладнокровии зародилась в довоенные времена, когда он был еще совсем молод. В день торжественного открытия нью-йоркского метро произошла авария, и вентиляция отказала. Вслед за потными, полузадохнувшимися, полураздетыми пассажирами, выбравшимися из этой переделки, появился барон – такой чистенький, словно только что вышел из заботливых рук своего камердинера. Он не снял ни пиджака, ни жилета, и, как говорили ошеломленные спасатели, у него «даже капли пота на лбу не выступило».
– Сейчас Луи охотится в Богемии, но позже я, наверное, смогу познакомить вас. Думаю, он будет очень рад: я ему уже о вас рассказывал.
– А... а другие члены семьи? С ними вы тоже знакомы?
– С французской, английской ветвями? Очень хорошо знаком, – сказал Аронов и прибавил с тонкой улыбкой: – Но не так, как с бароном Луи. Я был близок с его отцом. И остался близким другом сына. Впрочем, поговорим лучше о вас. Кажется, вы последовали моему совету насчет прекрасной леди Фэррэлс?
Морозини пожал плечами.
– Мне не пришлось трудиться. После процесса, за которым вы наверняка следили, она вместе с отцом отбыла в Соединенные Штаты. И не прислала мне ни единой весточки.
– Как? Даже не поблагодарила? Хотя бы две строчки на открытке?
– Ничего.
При звуке имени той, которую он тщетно пытался забыть, Альдо напрягся, и от Симона Аронова это не ускользнуло.
– Вам очень больно?
– Немножко, не со временем я с этим справлюсь, – заверил его Морозини, приступая к перепелкам. В течение нескольких минут оба ели молча, прислушиваясь к пению скрипок. Затем Аронов заговорил снова.
– Моя очередь спрашивать. Во что превратилась Венеция, с тех пор как в Риме воцарился Бенито Муссолини?
– Она все так же прекрасна, все так же соответствует ожиданиям случайных гостей или новобрачных в свадебном путешествии, – вздохнул Морозини, пожав плечами. – Внешне все нормально... Но только на первый взгляд. Прежде лишь изредка случалось заметить пару карабинеров. Теперь то и дело встречаешь мальчишек в черных рубашках и пилотках. Эти тоже ходят парами, и лучше держаться от них подальше: они считают, что им все позволено, и всегда готовы к нападению во славу Италии.
– У вас с ними не было проблем?
– Нет. Конечно, люди с положением обязаны выражать новому режиму верноподданнические чувства, но я – всего-навсего честный коммерсант и стараюсь ни с кем не ссориться. И пока что мне позволено путешествовать по моему усмотрению и вести дела так, как я считаю нужным...
– Вот и придерживайтесь такой позиции. Это самое благоразумное.
Хромой говорил так серьезно, что это произвело на Альдо впечатление. Помолчав, Морозини спросил:
– А помните, в Варшаве вы предсказали мне, что скоро наступит... черный порядок, способный поставить под угрозу всякую свободу?
– ...и именно по этой причине нам нужно как можно скорее восстановить в прежнем виде священный нагрудник и возродить Израиль как государство, – закончил Аронов. – А теперь вы хотите спросить, является ли итальянский фашизм этим черным порядком?
– Именно так.
– Скажем, что это первый приступ чудовищной болезни, первый порыв ветра перед бурей. Муссолини – тщеславный фигляр, считающий себя Цезарем, а на деле способный стать лишь Калигулой. Настоящая опасность исходит от Германии – экономика там разрушена, жители в отчаянии. Человек почти безграмотный, непросвещенный, грубый, но красноречивый и одержимый темным демоном, толкающим к войне, силится возродить немецкую гордыню, прославляя силу и пробуждая самые низменные инстинкты. Вы еще не слышали об Адольфе Гитлере?
– Смутно. Кажется, прошлой весной была какая-то демонстрация, верно? Напоминающая демонстрации наших фашистов.
– Верно. Муссолиниевская авантюра может окрылить Гитлера. Пока он возглавляет лишь военизированную банду, но я очень боюсь, что однажды это перерастет в мощный океанский прилив, способный поглотить Европу.
15 
