90 
– Так она в номере рядом?
Вита ткнула пальцем в сторону соседнего номера.
– Вот тут. И проверьте, нет ли на двери изображения звезды. Не удивлюсь, если есть.
Выйдя от Виты, Чили подошел к 168-му номеру и колотил в дверь, пока не услышал, как отодвигается засов и снимается цепочка, после чего перед ним предстала заспанная Линда. При виде его она улыбнулась и, сделав движение ему навстречу, прижалась к нему так, что ему ничего не оставалось, как обнять ее.
– Я так соскучилась, – сказала она.
– Знаете, о чем я иногда думаю, когда я на сцене и даже когда пою? Думаю о разном, но в последнее время здесь, на гастролях, все чаще приходит мысль: как это случилось? Откуда эти люди, тянущиеся ко мне, эти лица? А потом я думаю: что за странные мысли?
Они сидели друг напротив друга на двух кроватях – Линда на разобранной, на которой спала, Чили – на застеленной, рядом с одеждой Линды, валявшейся на покрывале. На Линду падал свет из-за неплотно прикрытых штор, другого света в номере не было. Было видно ее бледное лицо, заспанные, удивленные глаза маленькой девочки в короткой ночной рубашке. Когда она проводила рукой по голове, откидывая пряди со лба, или ерошила волосы, она приподнималась, распрямляла плечи, а потом опять сникала, горбилась.
– Странно, откуда взялось это желание играть, выступать. Может быть, возникло оно потому, что в детстве я недополучила внимания, так как была младшей, хотя в те годы мне казалось, что все нормально. А может быть, это был протест против обыденности вокруг. – Она помолчала. – Что мне надеть на радио?
– Чистые джинсы, – сказал Чили, – и свободную хлопчатобумажную блузку.
– Свободной хлопчатобумажной блузки у меня нет. Есть ажурный топ до пупа. Я все думаю: может быть, таково мое предназначение – выступать перед людьми. Не для того, чтобы развлекать их, но чтобы знали, кто я есть.
– Я считал, что причиной всему ваша любовь к музыке. То, что вам нравится петь и играть на гитаре.
– Да, конечно. Но почему дар этот получила именно я? Меня словно что-то толкает, тянет на сцену!
– Почему вы не можете делать это просто потому, что вам это нравится? – сказал Чили.
– Шерил Кроу уехала из Миссури на старенькой машине, отправилась в Лос-Анджелес, чтобы стать певицей. Добралась, а когда очутилась на четыреста пятой автостраде в час пик, так и обомлела: что это я здесь делаю? Вот и я так думаю, а иногда задумываюсь о всяких глупостях вроде, покупать ли мне машину. А если да, то какую. Я имею в виду – когда деньги появятся. Шерил Кроу тоже думает о разных разностях, когда поет, – вспоминает, например, что надо подшить джинсы. А я размышляю о том, кто будет меня причесывать и гримировать. Шерил пробавлялась бэк-вокалом для Майкла Джексона, Стиви Уандера. – Я тоже этим занималась, существуют записи, диски. Шерил, по-моему, лет двадцать потратила на то, чтобы стать тем, кем она теперь стала. Ей уже тридцать семь.
– А вам – нет, – сказал Чили. – И вы не Шерил Кроу. Поете вы потому, что вам нравится петь, вот и все.
– Нет, не все, – сказала Линда. Скользнув на колени, она опустилась на пол между кроватями и, обхватив руками Чили, зарылась ему в колени. – Меня теперь не остановить, Чил, я это знаю, и это меня жутко пугает.
Он принялся похлопывать ее по плечу, гладить по голове, и она немного успокоилась, несколько секунд пролежав неподвижно, а потом рука ее сжала его между ног и поползла вверх по его груди. Она обняла его за шею, приникнув к нему. Она стала его целовать, тереться губами о его щеку, ласкаться, и он размяк – будь что будет, пусть прижимается, кладет голову ему на плечо. Он услышал ее голос, тихо пробормотавший: «Я хочу спать с тобой».
Он гладил ее по спине, чувствуя сквозь тонкую рубашку ее тело, и думал: «Пусть один разок это произойдет. Дай себе волю. Отвергнуть ее – так обидится».
Но тут перед ними возникли глаза Элейн. Глаза ее были закрыты, но это была она, мгновенное видение, появляющееся и вновь исчезающее.
Ему пришло в голову, что в этой ситуации надо думать о Линде. Бедная девочка так сейчас страдает от одиночества, а уж обидеть ее он хотел меньше всего. И выглядеть кретином он также не хотел. Что дурного в том, чтобы позволить этому разок произойти?
Но вот опять, черт возьми, перед ним возникла Элейн и как, открывая глаза, она смотрит на него взглядом обольстительницы – шутливо и в то же время серьезно, как тогда, когда она предложила снять одежду.
90 
