14 
Взлетел, догнал в крайней точке дуги, ударил, придавая ускорение, и Легир полуудивленно-полурастерянно потянулся за бракком, вдруг отказавшимся от послушания. Потянулся, теряя большую долю устойчивости, и чуть повернулся, открывая дорогу к своим коленям.
В удар я вложил все, что у меня было. Пусть не силы, которые были изрядно потрачены, а ярость и обиду, но и их хватило с лихвой: противник рухнул как подкошенный. Оставалось только еще пройтись бракком по его рукам и…
– Сопроводитель Мори!
Окрик с галереи остановил мое оружие на полпути к исполнению задуманного.
– Эрте?
Управитель Сопроводительного крыла лично вступился за обиженного мальчика? И за что ему такая честь, интересно? Уж не за красивые ли глаза и упругое тело, так нравящееся многим взрослым женщинам, в число которых входит и супруга давно обрюзгшего Ротана Лаолли со-Мерея?
– Никак не найдете случая и места показать свою удаль, сопроводитель? Так я вам помогу. Городская стража время от времени просит прислать людей для усиления своих патрулей, и сегодня я не вижу нужды отказывать в столь правильной и уместной просьбе. Надеюсь, до утренней зари вы найдете где растратить избыток сил. Да, сопроводитель Мори?
* * *
Караулка встретила меня ароматами прокисшего пота и пива примерно той же степени свежести. Первым же глотком застоявшегося воздуха можно было успешно поперхнуться, но пока еще исправно действующие снадобья Гирма не позволили дыханию сбиться, задвинув все неприятные ощущения куда-то вглубь и оставив на линии фронта лишь равнодушную отметку о том, что офицеры городской стражи тоже люди, а потому и потеют, и утоляют жажду. В меру предоставленных службой возможностей.
Народу в комнатушке хоть и было немного, но мое появление словно заставило и без того близко придвинувшиеся друг к другу стены сжаться до удручающей тесноты. Разводящий – юнец, только-только удостоенный чести получить офицерское звание, – лихорадочно рылся в многочисленных записях, видимо стараясь сообразить, все ли патрули вернулись с дневного обхода, а если не все, то где, Бож их побери, до сих пор пропадают. Командир ночного патруля, ожидающий сбора своей команды – мужчина лет сорока, – заняв последний из двух имевшихся в караулке колченогих табуретов, почесывал коротко стриженную, на зависть многим удивительно густую бороду, благодаря которой, похоже, не нуждался в высоком вороте и прочей защите шеи от морозного воздуха надвигающейся ночи. Третий из присутствующих, долговязый парень чуть моложе меня, с простодушным лицом, но цепким взглядом селянина, подпирал стену неподалеку от дверного проема, одновременно переминаясь с ноги на ногу.
– Чем могу служить? – пробормотал разводящий, растерянно оглядев мое обмундирование.
Вместо ответа я положил перед ним на стол четверть часа назад полученное в канцелярии предписание: листок бумаги в кожаных корочках. Содержание послания из Сопроводительного крыла привело представителя городской стражи в некоторое недоумение, но после сверки с собственными документами удостоилось понимающего кивка.
– В патруль, значит?
– Именно так.
Разводящий потер подбородок, то ли нащупывая редкие волоски, то ли пытаясь выдрать их с корнем.
– Собственно… Выбор невелик. Все патрули, кроме одного, уже отправлены.
– Как угодно.
– Возьмете? – обратился юнец к бородачу.
Тот провел по мне ничего не выражающим взглядом снизу вверх, потом сверху вниз и лениво кивнул.
Любопытное дело. Если верить заявлению эрте Лаолли, стражники сбиваются с ног на своей службе и слезно молят о пополнении, неважно из каких источников, а меня встречают полным отсутствием интереса. Кто-то соврал или причина кроется в извечном нежелании делить с чужаком охотничьи угодья? Не удивлюсь, если верно и первое и второе. В любом случае, даже если требования моего предписания не будут исполнены, придется провести все время до утренней зари отнюдь не в постели, старательно согретой женой.
– Почему бы не взять? – Командир патруля потянулся, поднимаясь с табурета. – Лишних рук и ног не бывает.
Ясно, в «лишней голове» мне отказали. Но если вдуматься, так оно спокойнее, да и мне привычнее: не надо будет действовать самостоятельно.
– Сейчас еще одного дождемся, и в путь. А ты накинь пока. – Мне протянули темно-красную короткую накидку.
Она не закрыла камзол полностью, зато теперь я был временно принят в ряды городской стражи, что подтверждала медвежья морда в середине башенного щита, вытканного на передней и задней части накидки. Цеховой знак, пожалованный кем-то из первых Дарохранителей в те давние времена, когда у престола еще толком не было опор, а Цепи еще не опутали все пределы Логаренского Дарствия, и у живущих в стенах города была одна-единственная надежда на защиту.
14 
