41 
– Знаете, теперь мало что осталось на З-1, – сказал Штайфломайс, пока они шли. – Война была очень короткой. Я думаю, что уцелело весьма незначительное количество людей.
Фаустаф знал, что Штайфломайс очень тщательно выбирал этот момент, надеясь деморализовать его. Он сдержал ощущение потери и отчаяния и попытался ответить как можно спокойнее:
– Мне кажется, этого следовало ожидать.
Штайфломайс улыбнулся:
– Вы должны радоваться, узнав, что многие люди с других симуляций доставлены на З-0. Конечно, это не акт милосердия со стороны хозяев. Просто селекция наиболее пригодных особей, чтобы заселить эту Землю.
Фаустаф промолчал. Впереди он мог разглядеть группу людей. Он всмотрелся в них сквозь деревья. Большинство из них были раздеты. Как и люди Орелли, они двигались в ритуальной манере, выражение их лиц было бессмысленным. Там находилось примерно равное число мужчин и женщин.
Штайфломайс махнул рукой:
– Они нас не увидят, мы для них невидимы, пока они в таком состоянии.
Фаустаф был заинтересован:
– Что же они делают?
– Они разрабатывают свое положение в мире. Если хотите, мы можем подойти ближе.
И Штайфломайс повел Фаустафа к этой группе.
Фаустаф чувствовал, что является очевидцем древней и примитивной церемонии. Казалось, что люди имитируют разных животных. Один человек, у которого на голове были прикреплены ветки, изображал самца оленя.
Сочетание человека, зверя и растения было многозначительным для Фаустафа, хотя он и не понимал почему. Одна из женщин нагнулась и надела шкуру львицы на голое тело. В центре группы лежала целая куча шкур животных. Некоторые из людей уже надели шкуры или маски. Они изображали медведей, волков, крыс, орлов, змей, лисиц и многих других зверей. На противоположной стороне поляны горел огонь. Вскоре все люди были одеты в шкуры или маски. Теперь в центре поляны стояла женщина. На ее плечах была собачья шкура, лицо закрывала разрисованная маска собаки. У нее были длинные черные волосы, которые выбивались сзади из-под маски и падали ей на спину. Танец вокруг нее стал более церемониальным, но темп его ускорился.
Фаустаф с напряжением смотрел на это.
Круг, в центре которого стояла женщина-собака, сужался все больше и больше. Она стояла совершенно бесстрастно, пока толпа внезапно не остановилась и не обратилась к ней. Тогда она стала кланяться, поднимая и опуская голову, вся превратившись в собаку. Руки она держала перед собой. С ревом толпа бросилась на нее.
Фаустаф побежал вперед, пытаясь помочь женщине.
Штайфломайс поймал его за руку.
– Слишком поздно, – сказал он. – Это никогда не продолжается долго.
Толпа уже расступилась. Фаустаф увидел искалеченный труп женщины. Его обвивала собачья шкура.
Человек с окровавленным ртом подбежал к дереву и отломал ветку. Другие тащили древесину, уже приготовленную заранее, складывая ее вокруг мертвого тела. Костер подожгли, и пламя разгорелось. С губ людей сорвалась улюлюкающая песня без слов, и начался другой танец: сейчас казалось, что он символизирует экзальтацию.
Фаустаф отвернулся.
– Это всего лишь магия, Штайфломайс. Примитивное суеверие. Какой же изощренный мозг у ваших хозяев, если они могут производить столь совершенную технику и в то же время допускать такое.
– Допускать? Они поощряют это. Это необходимо для каждой симуляции.
– Как может быть необходимым ритуальное жертвоприношение в современном обществе?
– И это вы спрашиваете после того, как ваша собственная симуляция почти уничтожила саму себя? Разве только в размерах и усложненности, женщина умерла быстро, она могла бы умирать медленнее от радиоактивных осадков на З-1, если она доставлена оттуда.
– Но какие цели преследуются подобными деяниями?
Штайфломайс пожал плечами.
– Ах, Фаустаф, вы думаете, что хоть в чем-нибудь есть цель?
– Да, я так думаю, Штайфломайс.
– Этот ритуал служит ограниченной цели. Даже с вашим развитием должно быть ясно, что эти примитивные люди символизируют в ритуале свои страхи и надежды. Трусливая собака, злорадная женщина – они уничтожены в этом обряде, свидетелем которого вы были.
– Хотя в действительности они продолжают существовать. Такой ритуал ничего не достигает.
– Только временного чувства безопасности. Вы правы. Вы рационалист, Фаустаф. Я все еще не в состоянии понять, почему вы не хотите объединить свои силы с моими – ведь я тоже рационалист. Вы цепляетесь за примитивные инстинкты, наивные идеалы. Вы не позволяете своему разуму полностью восторжествовать. Поэтому вы и шокированы увиденным. Не в наших силах изменить что-либо в судьбах этих людей, но мы, может быть, сумеем воспользоваться их слабостями и, по крайней мере, извлечь выгоду для себя.
41 
